Макар, спасибо. Я понял, что каши здесь не сваришь.

— Ладно кашу, Дмитрий Дмитриевич, здесь на гавне сметану не соберёшь.

Шлифовщик вернул мастер деталь и ушёл, прежде ещё пару раз извинившись, что поручение выполнить не может.

— Да знаю я, знаю. А ты что скажешь Костен? — мастер перевел взгляд на фрезеровщика. — Может подварить? Пройдёшь потом фрезой?

— Пройти то пройду, Дмитрий Дмитриевич, но кто ж титан варит? Тут если брак, то брак.

По итогу так и ни к чему не пришли. Мастер с фрезеровщиком ещё прикинули пару вариантов, ото всех них отказались и Костен тоже вернулся на своё рабочее место. Пельмень с мастерком остались один на один.

— Че делать то? — спросил Саня. — Ты не обессудь Дмитрий Дмитриевич, не я себе сам работу выбирал.

— Ниче, до Михал Елисеича я ещё доберусь, он своё получит, — заверил мастер. — Без премии сучонок такой весь год ходить будет.

— Ну ему то тоже не в домек было, — сказал Пельмень, понимая, что сваливает вину на Елисеича, чего делать не хотелось.

Итак дядька чуть ласты не склеил.

— Это ты намекаешь, что я сам дурак, Пельмененко? Тебе же надо было просто заусенцы снять! Напильником повозюкать… — Дмитрий Дмитриевич нырнул лицом в ладони и растер красное, как вареная свёкла лицо.

Пельмень промолчал. Не а че, если по фактам — сам Дмитрий Дмитриевич дурак, раз такую ситуацию допустил.

— Вот почему Прокопьеву или Голушко не дал… боялся, же, что заложат! — продолжил сокрушаться мастер, но надо отдать ему должное, быстро себя в руки взял. — Короче Саня, одна такая заготовка стоит как месячная зарплата Елисеича. Смекаешь?

— Ну допустим, и че делать, чтобы старый не встрял на бабло?

Дмитрий Дмитриевич достал из кармана пропуск Пельменя, вручил.

— Иди домой уже, завтра будем разбираться, — он помассировал пальцами виски и зашагал в госк, причитая. — Мне ж за кронштейны жопу порвут.

Саня постоял ещё некоторое время, пожал плечами, ну и пошёл в раздевалку, раз отпустили. Порвут и порвут, он то тут причём, пусть Дмитрий Дмитриевич разбирается, без обид. Головой думать надо было мастеру, когда такие ответственные детали подвыпитому Елисеичу давал. И копейку другим слесарям с шабашки не жидить. Дело то наверняка в этом, что прибыль мастер хотел себе в карман положить. А то что кто-то кого-то закладывать бы стал — тут шабашка шабашку погоняет. Не верилось в это как-то. Ну прям совсем.

Ближайшие полчаса Пельмень был занят тем, что сходил в раздевалку к своему ящичку, сгрузил туда спецовку и пошёл в душ. Там долго стоял под струей холодной воды. Откисал. Стружка и масло казалось забились во все щели тела и хотелось с себя эту вонючую корку во чтобы то ни стало смыть. Да и тело в цеху нагрелось настолько, что за малым кровь в венах не вскипела.

Ну а в начале четвёртого, за час до выхода рабочих , Пельмень походкой в развалочку пересёк проходную, отработав (пусть и не совсем удачно) свой первый рабочий день на производственной практике. С тем пареньком, с которым у Пельменя конфликт случился накануне Саня больше не виделся. Да и не до него как-то было, но и его время придёт. Как и второго козла — сварщика. Встретятся они обязательно.

Сев на автобус, Пельмень добрался до дома, избежав утренней толчеи и давки в транспорте. Там по бырому переоделся по спорту под храп Игоря Борисыча, решившего устроить себе тихий час. Ну и на вечернюю тренировку пошёл — занятие начиналось ровно в пять.

Хотелось выпустить накалившийся за день негатив. Однако в зале все пошло «не так». Но обо всем по порядку.

— Ребят, построились, выходим на пробежку на свежем воздухе, — распорядился Пал Саныч.

— Тренер, жарко…

— Может в следующий раз?

Начали причитать боксеры. Не хотелось пацанам на солнце жариться, оно и понятно. Однако Пал Саныч был непоколебим.

— На ринге вы противнику тоже будете говорить «может в следующий раз»? Строимся!

Пельменю вспомнилось как время назад встретил бегающих по парку боксеров по пути в больничку. Тогда никто из них, включая самого тренера не мог предположить, что толстый запущ, сумеет привести себя в форму и явиться в зал. А теперь вот так вышло, что этот самый запущ на пробежки с ребятами бегает,

Боксеры начали выходить из зала, Пал Саныч при таком раскладе всегда выходил последний, дабы замок на дверях закрыть. Но сегодня уже на выходе в коморке Пал Саныча раздался истошный телефонный звонок.

Дилинь-дилинь-дилинь,— трезвонил телефон.

Пельмень, у которого развязались шнурки и он сел на присядки и принялся их завязывал. Краем глаза заметил как тренер заслышав голос из трубки сначала улыбнулся, потом нахмурился, а следом медленно присел на стул. Он так всегда делал, когда по важным вопросам звонили. По итогу Пал Саныч покивал, выслушал говорившего и повесил трубку.

— Ребята, сами побежали, я догоню, — бросил он боксёрам, пребывавшим на низком старте. — А ты Саня погоди. Вопросы у меня к тебе есть.

Пельмень, победив непослушные шнурки, выпрямился. Пал Саныч дождался, когда пацаны из зала вышли, обернулся.

— Сань, а Сань, куда там на заводе Митяй влез — ты в курсах?

— Куда влез, Пал Саныч? Все вроде на мази было.

— Ты сам не косячил?

Пельмень попытался припомнить, что такого мог натворить. Рожи обидчикам он чистить не стал, сдержался. К терапевту если яйца и подкатывал, то не шибко прям нагло. Брака напорол с Елисеичем? Так Митька сам Саню отпустил, не станет же он звонить тренеру и жаловаться? Хотя… может мымра с отдела кадров чего нехорошего наплела? Так тоже по мировой с ней разошлись, без обоюдных претензий. Гадать Пельмень не стал и решил дождаться, что ему скажет тренер.

— Мне тут Митяй звонил, денег просил занять, сумму немаленькую… а на что именно молчит.

Пал Саныч положил Сане руку на плечо и посмотрел внимательно.

— Не врублюсь тренер, — признался Пельмень.

— Сань, — перебил тренер задумчиво. — Митя недавно спецзаказ от одних очень влиятельных людей получил — фиксаторы для оптического прицела охотничьего ружья. Через меня заказ одному из моих лучших учеников поставляли. Как бы там чего с этими фиксаторами не стряслось. Но Митяй заверяет, что на мази все. Я потому и спросил у тебя…

— Бандосы? — предположил Пельмень, кого ещё