Ярослав

Батя моего кузена тоже позвал на юбилей к генералу Савельеву. А он притащил с собой свою новую девушку. С которой познакомился в полиции. И это полный трэш…

Начать с того, что она выше него — несильно, но если присмотреться, то заметно. Впрочем, это немудрено: паренёк мелкий совсем, чуть не на голову ниже меня.

Во-вторых, у неё дурацкая причёска из коротких светлых волос, которые, как сухие макаронины, торчат во все стороны — из-за этого Лиза похожа на колючего ёжика, к которому не хочется приближаться.

Имя, кстати, мне тоже не нравится.

И одета она безвкусно: в бесформенное тёмное платье в горошек и белые кеды. Сразу понятно, что это самый "фешенебельный" её наряд… Такая зайка… с помойки.

Глаза, вроде, большие, но красивой её точно не назовёшь.

А самое противное — это манеры. Непосредственная до тошноты. Смотрит своими пучеглазками, будто насквозь прожигает, как рентген. Смеётся невпопад, и всё кажется, что — надо мной. И уж совсем невероятно — она напрочь очаровала генеральшу! Крутилась вокруг неё, крутилась, щебетала что-то весело, хихикала — и через некоторое время стало понятно, что она ей чуть ли не милее родных дочерей.

Да, у Моти есть старшая сестра, Регина. Намного стройнее и, как бы сказать, суровее, что ли. Мне даже кажется, что родители её побаиваются, в то время как младшей пренебрегают. Уж не знаю, почему, но вечно одёргивают Мотю, критикуют, выражают недовольство. Она от этого всегда сникает и потихоньку принимается что-нибудь жевать, даже если ей ставили на вид именно обжорство.

Лиза и к ней подвалила и принялась что-то там шептать. Я улучил этот момент, чтобы поговорить с двоюродным братом наедине:

— Чувак, ты серьёзно запал на эту… — язык не поворачивается её даже тёлкой назвать, — дамочку?

— Яр, ты себе не представляешь, какая она… — покачал он головой в своей тошнотворной провинциально умилительной манере. — Необычная такая… классная. Мне с ней так легко, я не чувствую себя куском идиота, как тогда с тобой в клубе.

Я пытался научить братишку снимать тёлочек, но это искусство явно не для моего кузена. Он даже стопудовый вариант может сорвать с крючка своей неуклюжей манерой. Как будто съём — это то же самое, что прыжок в Ниагарский водопад. Краснеет-бледнеет, млеет-блеет… блин, как будто не 20 лет парню, а 13, и до этого он из дома выходил только за хлебом, и то за ручку с мамой.

— А за что её в полицию-то загребли?

Держу пари, наркота.

— Она участвовала в демонстрации "Зелёных" возле мэрии. Против уничтожения местного эндемика.

— Капец, бро, всего два слова — а мне уже скучно!

Мишаня снова покачал головой:

— Ты сноб, Яр, а я нет. Я попробовал твой стиль жизни — мне не зашло. А с Лизой у нас всё так… мне кажется, она идеальная девушка.

— Ну-ну, — с сарказмом кивнул я. — Смотри только, сильно не втюривайся. — Я наклонился ещё ближе к нему и шепнул на самое ухо: — И предохраняйся всегда. Хиппи неразборчивы в половых связях.

Лиза как раз приблизилась к нам, поэтому я поспешил отойти. Она проводила меня очень весёлым, каким-то насмешливым взглядом и напоказ чмокнула моего кузена в щёку. Детский сад и неуместная демонстрация!

А мой локоть вдруг поймала крупная и сильная мужская рука. Генерал Савельев.

— Ну пойдём, сынок, — хрипловато молвил он, дохнув на меня крепким перегаром. Видно, они с батей времени зря не тратят на шампанское. — Поговорим.

Я внутренне напрягся. Думал, он опять заведёт пластинку про наше с Мотей счастливое совместное будущее, но разговор неожиданно пошёл о другом. О том, что дел у него много — хороших, интересных, прибыльных дел — а вот помощников мало. Сыновьями бог не наградил, а с девок — какой спрос?

— Ты давай, — говорит, — подключайся, хватит уже бездельничать-то. Сколько тебе учиться осталось?

— Ещё год на бакалавра.

Меня два раза отчисляли за неуспеваемость, но потом, конечно, восстанавливали: сыном мэра особо-то не поразбрасываешься, хотя были принципиальные преподы, которые пытались. И хвостов по сей день я имел столько, что пересдачами можно целый семестр замостить. Но это совершенно меня не парило.

— Ну на последнем-то курсе можно уже и подрабатывать, — предположил Фёдор Валерьевич.

— А кем? — осторожно поинтересовался я.

— Да вот хотя бы мусор у меня подхвати…

— Мусор?! — переспросил я, стараясь не кривиться от отвращения.

— Ну. Помойку. Очень, я тебе доложу, прибыльное дело. Ты даже себе не представляешь, насколько. Но у меня до всего руки просто не дотягиваются, и там бардак порядочный. Нужен свой человек в администрации, честный и крепкий умом. Ты ж молодой, легко разберёшься.

Мне вполне определённо захотелось выйти на свежий воздух, несмотря на то, что мы именно на нём и находились. Но эти разговоры про управление помойкой…

— Ты ж на экономике учишься? — продолжал меж тем Савельев.

— Угу.

Скорее, числюсь.

— Ну вот, там как раз экономический склад ума нужен. Учёт и, понимаешь, планирование. Если всё хорошо наладишь, я тебе мусорку за Мотькой как приданое отдам.

Кажется, даже в глазах потемнело от такого предложения. Жениться на толстой мусорной принцессе и стать мусорным королём — это, я вам скажу, просто мечта моего сердца.

— А нельзя… эмм… в чём-то другом себя попробовать? — поинтересовался как можно более вежливым тоном.

Генерал неожиданно рассмеялся:

— Эх ты, сопляк! Мальчишка! Ничего не понимаешь ещё в бизнесе. А я тебе так скажу: чем оно звучит неприятнее, тем бабла больше. Да тебе-то, чай, не придётся самому помои разгребать. Будешь сидеть в чистеньком офисе и в компьютере кнопки нажимать. Хотя для лучшего, так сказать, понимания, не мешало б, конечно, и съездить разок-другой хозяйским взглядом окинуть поле деятельности в натуре.

О, нет, увольте, уж лучше я… но вот — что? — пока не придумал. Вообще не представляю, чем стану заниматься, никогда особо не задумывался над этим. А зачем? Бабла всегда вволю, при том что живу роскошно в большом доме, тачки самые лучшие, даже тёлок не надо напрягаться, чтобы снять. Зачем мне призвание? И тем более, зачем мне руки пачкать о какую-то помойку да ещё жениться ради этого на пышке? Я всегда был уверен, что батя придумает какой-то ненапряжный вариант, где ничего особо не надо будет делать, и при этом я смогу продолжать ни в чём себя не ограничивать. Но, похоже, всё не совсем так радужно.