— Домой, парни, — командует Туман и берет лошадь под уздцы, чтобы лично вести меня через лес. Я снова глажу лошадь, но уже по шее и перебираю густую гриву.

— Не сбрось меня, пожалуйста, — наклонившись, шепчу ей прямо в ухо, и она возмущенно мотает головой, словно пытается отогнать назойливую муху. Убедившись, что лошадь не встанет на дыбы, я убираю руку и завожу ее за спину, проверяю раны, потом ощупываю шею и остальное. Медленно, из-за моей слабости, но затягиваются. Хорошо.

Туман идет другим путем, и мы возвращаемся быстрее. Видимо я ходила кругами или петляла, потому они и нагнали меня. Ничего удивительного, что в прошлый раз мне понадобилось двенадцать лет, чтобы все устроить и сбежать от Ардара.

Пока мы медленно двигаемся сквозь редеющий лес, я прикрываю глаза и взываю к Забвению.

Забери мои сны, а взамен дай покой по ночам.

«Сколько?» — звучит в моей голове, и я отвечаю — два месяца. Не помню, остался ли срок от моей прошлой сделки, но лучше перестараться. Не хочу внезапно проснуться от голоса Бога в голове.

— Не надоело за мной гоняться? — я обращаюсь к Туману, так как двое других уже порядком отстали. — Мог бы уже другого демона на цепь посадить.

— Веселишься? Или храбришься? Потому что на вид тебе довольно плохо.

Я ушла в бега сразу после десятка дней в небытие и поймала раны Ардара. Я слаба, голодна и вот-вот потеряю последний шанс спасти руку. Мне и должно быть плохо.

— Ты слишком беспечен со мной. Ни цепей, ни…

— Ты свалишься с лошади через пару метров. Можем попробовать. — И он отпускает поводья, такой уверенный, что мне даже пытаться не хочется. Я глажу лошадь по шее. Не будь у меня ран и прочего, мы бы уже мчались галопом, но Туман прав. Я не удержусь в седле долго, а падать больно. Я и сейчас с трудом сижу.

— Ну? Или тебе помочь? — Он уже готов подстегнуть лошадь, ударив по крупу рукой.

— Теперь ты развлекаешься?

— Переволновался, хочется сбросить напряжение.

— Надо было тогда подраться, — запоздало советую я, уже понимая, что и в словесной перепалке, и в бою мне с ним не справиться. Туман старше меня на пять-шесть лет и закален постоянными погонями, поисками, борьбой. Мы не равные соперники, он выше и сильнее, а у меня нет никакого оружия, кроме едкого языка и умения замолчать, когда требуется.

— Мы и собирались, а потом твой зверь каким-то образом исчез.

К поселению возвращаемся так же, как я уходила, — через вырубку Рутила. Его уже нет здесь, и меня охватывает тревога за судьбу Вербы.

— Что с семьей, у которой я была?

— Если мы вернемся до появления вождя, им ничего не грозит.

— А если нет?

Туман не отвечает и, вырвав поводья, я слегка бью пятками по бокам лошади. Она послушно устремляется вперед, плавно и без рывков. Уставшие мышцы напрягаются до онемения, но я держусь и скачу к Вербе и Иве. У самого дома спрыгиваю вниз и, сжавшись от резкой боли в ногах и спине, взбегаю на крыльцо, с размаху открываю дверь.

В большой комнате за столом сидят вождь, Сова, Рутил, еще двое неизвестных хаасов, у дверей в спальню дрожит Верба с Ивой на руках. Мы пересекаемся взглядами, и она облегченно выдыхает, жалеет меня. Я киваю ей, мол, все в порядке.

— Мне сказали ты пожелала прогуляться, — снисходительно произносит вождь, оглядывая кровавые разводы на одежде.

— Не хотела заставлять ждать, спешила изо всех сил.

Верба, метнувшись к кухне, берет стакан и подносит мне. По запаху — настой для снятия боли.

— Я сделала, как ты тогда, — шепчет она и грустно, неловко улыбается. Полагая, что я не сдамся без боя, она постаралась чуть облегчить мою участь.

— Спасибо. — Принимаю стакан и почти залпом выпиваю. Мне сейчас это нужно.

— Я был рад услышать хорошие новости от Тумана, мы волновались о твоем здоровье. Позволь выразить благодарность за то чудо, что ты сотворила. — Вождь чуть ведет рукой в центр стола, где на синей подушке лежит тяжелое золотое колье. — Мудрая как Сова поведала, что в давние времена жрицы носили подобные украшения.

— В очень давние. — Я допиваю настой и отдаю стакан Вербе. Скептически поджимаю губы: — Мне так оно ни к чему.

Вождь недобро щурит глаза, а после расслабленно улыбается.

— Я рад, что мы честны друг с другом. Это дает мне надежду, что в твоих ответах не будет лжи.

Один из хаасов уступает мне стул, и я, держась за край стола, медленно усаживаюсь. Спину держу прямо, хотя очень хочется лечь на живот и отдохнуть.

— Взгляни, может, понравится. — Вождь двигает подушку с украшением ближе, только мне неинтересно.

— Как уже говорил охотник, я двигаюсь в основном пешим ходом. Мне не нужен повод привлечь воров, как и лишний груз. Оставь это в своем храме.

— Хаас — воин и защитник, побрякушки его не трогают.

— Переплавь в оружие. Золотой клинок — достойное подношение.

— Поверю тебе. — Кивает вождь. — Ты лучше знаешь, чего хотят Боги, — улыбаясь произносит он, а в глазах — расчет и хладнокровие. Напускное дружелюбие. Притворство. Он уже знает, чего хочет. Я протягиваю руку и приподнимаю колье. Холодный металл весом в пару килограммов не нужный ни одному Богу. Пусть плавят его в оружие, цепи, гробы — все пустое. Золото чтят только люди.

— Говори, вождь. — Я устало откидываю на стул, забыв о спине. — Зачем эти беседы, если они ни к чему не ведут?

— Скажи, где мои люди, Жрица? Двое из них должны были помогать тебе, как и Черный Туман. Почему они не с тобой? — Его расслабленная поза и кривая улыбка не обманут меня, здесь нет союзников.

— Попросила их помочь с травами. Скоро будут.

— Не мучь девушку, — говорит Сова, и я смотрю на нее, невольно ощущая смутную ненависть. — Она отдала часть себя, чтобы спасти наших детей, прояви уважение.

Вождь зло глядит на нее, проявляя истинную натуру.

— И в чем же мое неуважение, Мудрая?

— Умерь гордыню и дай нашей гостье вздохнуть.

Верба появляется у стола и встает позади Рутила. Пока остальные отвлекаются на перепалку, я качаю головой указывая на дверь их спальни. Лучше им уйти.

— Я не пытаюсь уличить ее. Даже если Жрица пыталась сбежать, разве можно ее винить? Мне нужно знать, помогал ли кто. Рутил признал то, что Жрица взяла с него обещание. Может, и другие так же? Может,