а) ручка окна, хотя Агнес Уайт уверяет, что была здесь незадолго до полуночи, когда уже все разошлись, открывала окно и, очевидно, оставила отпечатки пальцев;

б) кофеварка, на которой отпечатки должны быть, потому что она была использована ночью для варки кофе, который выпил сэр Гордон вместе с цианистым калием;

в) банка в шкафчике, в которой цианистый калий;

г) письмо «б», на котором также нет отпечатков, о чем мы уже говорили;

д) ручка двери в холл, на которой нет отпечатков пальцев сэра Гордона, но есть отпечатки двух других особ. Но может быть, сэр Гордон возвращался с той охоты в резиновых перчатках и потом положил их в ящик? Это бы объясняло ручку. Миссис Юдита могла, например, пройти через эту дверь после ужина, а мистер Рютт утром, когда шел в кабинет. Тем временем сэр Гордон не оставил бы следов, имея резиновые перчатки…

— А Агнес Уайт? — спросил Паркер спокойно. — Ведь она была тут перед убийством?

— Конечно… — Джо потер лоб. — Агнес Уайт, которая была тут и не оставила отпечатков ни на ручке двери, ни на ручке окна… Как дух, правда?

— А может быть, Агнес Уайт вообще здесь не было? — Паркер вздохнул и покачал головой. — А может, этот совершенный муж, этот финансовый Катон и победитель бабочек был виновником ее страхов и прогулки к врачу? Может, это она его убила? Она ведь могла подать ему тот кофе в чашке, на которой его отпечатки.

— Да… — Джо развел руками. — Все возможно, даже то, что не сэр Гордон написал то письмо, хотя Агнес слышала, как он писал на машинке, а на клавишах есть отпечатки его пальцев. Кто-нибудь мог отравить его сразу по возвращении в два часа, а потом перенести машинку на письменный стол и его пальцами отдавить тот короткий текст… Но вернемся к окну. Если Агнес оставила отпечатки, а теперь их там нет, то это означает только одно: что кто-то открыл окно, а потом стер следы. Но если это сделал сэр Гордон-самоубийца, то для чего? Может, он что-нибудь выбросил? Может, ему что-то подали? В конце концов, вероятно, удастся это как-то установить…

Он подошел к окну и открыл его. Перед ними, за узорчатой решеткой, видна была большая клумба на фоне живой изгороди. Ближе, прямо под окном, тянулась широкая, в несколько шагов, грядка мягкой земли, на которой росли чудесные пурпурные георгины.

— Далеко отсюда ничего не выбросить… — заметил Паркер. — Решетки мешают…

— Да… — Джо попытался выглянуть в окно. — Пойдем и посмотрим, что делается на грядке.

Они вышли из кабинета и, миновав сержанта Джонса, который сидел на ступеньке лестницы и вскочил при их появлении, прошли в сад.

Но даже ребенок увидел бы сразу, что под окном кабинета сэра Гордона никто давно не ходил. На вскопанной мягкой земле не было никаких следов.

Поручив двум агентам в штатском обшарить всю территорию в радиусе потенциального броска потенциального предмета из интересующего их окна, Паркер вернулся в дом. Они снова оказались в холле. Джо посмотрел на маленький свернутый экранчик и складной столик, стоявшие у стены. Притронулся к одному, другому и вошел в кабинет. Не успел Паркер закрыть дверь, как кто-то постучал.

— Кто там?

— Звонят из Центрального управления, шеф… — Джонс быстро отступил, чтобы пропустить Паркера. Тот вышел. Алекс остался стоять посреди кабинета, нахмурив лоб и уставившись на ковер.

— Эти письма… — пробормотал он. — Эти проклятые письма…

— Медицинское заключение, — сказал Паркер, остановившись на пороге. — Доктор Беркли ручается, что сэр Гордон умер между половиной четвертого и половиной пятого утра. Причина: цианистый калий, смерть наступила мгновенно.

— О Господи… — Джо вздохнул. — В таком случае именно он написал то письмо, в котором покидает эту юдоль скорби, чтобы не мешать своей благородной супруге… И Агнес Уайт слышала, как он печатал на машинке, пока не уснула. В таком случае одна из трех моих концепций перечеркивается и остаются только две.

— Какие три концепции?

— На тему писем.

1. Что сэр Гордон хотел совершить самоубийство и написал одно письмо, но кто-то убил его до того, как он успел убить себя сам, и подбросил ему другое письмо, не зная о существовании первого.

2. Что сэр Гордон совершил самоубийство, а кто-то, видя его мертвым, но не видя прощального письма, которое было спрятано, подбросил ему другое письмо.

3. Что сэр Гордон, не написав ни одного из этих писем, был убит, и оба письма были подложены в каких-то, нам еще не известных целях.

Это единственные три возможности: он мог написать одно письмо или два, или не написал ничего. Теперь третья возможность отпала и остались только две первые…

Говоря это, Джо не знал, что, вопреки всем законам примитивной логики, могла существовать еще одна возможность. Но в тот момент он о ней еще не подумал.

Глава восьмая

Перепуганный молодой человек

Роберт Рютт вошел в столовую, задержался в дверях и слегка поклонился сидящим за столом мужчинам. Джо поднялся со стула и указал ему место напротив. Молодой человек был явно испуган, подходя к столу, он споткнулся и едва не потерял равновесия. Тихо пробормотав: «Простите…», он сел и, опустив глаза, замер.

— Мистер Роберт Рютт, не правда ли?

— Да.

— Вы были личным секретарем покойного сэра Гордона Бедфорда?

— Да.

— С какого времени?

— Когда я кончил университет, господин профессор пригласил меня к себе работать личным секретарем. Поскольку я закончил с отличием отделение энтомологии на факультете зоологии, я являюсь также его ассистентом… то есть являлся… Боже мой… — Он замолчал и опустил глаза. Его худые, нервные пальцы сплетались и расплетались на гладкой поверхности стола, скорее всего без его ведома.

— Понимаю, что для вас это должно быть большим потрясением… — Джо понимающе кивнул. — Но то, чему суждено было случиться, случилось, и теперь нужно собраться с силами. Не надо так волноваться. — Он протянул через стол пачку «Голд Флейк». — Закурите?

— Нет, нет, спасибо. Я не курю вообще… — Рютт покачал головой. — Это ужасно, такая неожиданность.

— Так ничто и не указывало на то, что сэр Гордон может лишить себя жизни? Вы должны были его хорошо знать, поскольку были его ассистентом и личным секретарем, правда?

— Да, конечно… Я, значит, хорошо знал сэра Гордона, но ничего не указывало на это, абсолютно ничего… Ведь даже в два часа ночи, когда мы расставались, он говорил с мистером Сирилом и со мной о книге и о докладе, который собирался прочесть в Штатах. Сегодня он должен был