Он просто был добр. Вот и все. Он заметил меня. Каждый раз, проходя мимо во дворе, на лестнице, он здоровался со мной. Спрашивал о здоровье. Говорил о погоде. Не невесть что, правда? Но мне казалось, что на меня целую вечность никто не обращал внимания, не говоря уже о том, чтобы проявить доброту. Никто не считал меня за человека, кроме него. Но после он стал задавать свои вопросы.

– Как давно вы здесь работаете? – спросил он, когда я мыла каменный пол у лестницы.

– Давно, месье. – И звякнула шваброй о ведро.

– А как вы устроились сюда? Давайте сюда – я помогу. – Он понес за меня тяжелое ведро с водой через весь коридор.

– Сначала в Париж приехала моя дочь. А уж я следом за ней.

– Зачем она приехала в Париж?

– Все это было так давно, месье.

– И все же интересно послушать.

Это заставило меня присмотреться к нему повнимательнее. Мне показалось, что я уже сказала ему достаточно. Этому чужаку. Не слишком ли он добр, не слишком ли любопытен? Чего он хотел от меня?

Я осторожно ответила:

– Это не очень интересно. Возможно, как-нибудь в другой раз, месье. Мне нужно работать дальше. Но спасибо за вашу помощь.

– Конечно, не буду вас задерживать.

Столько лет моя незначительность и незаметность были маской, за которой я пряталась. И все это время я старалась не ворошить прошлое. Побороть стыд. Как я уже говорила, в этой работе достоинство утрачивается. Но не стыд.

Но он увидел меня. Это любопытство, эти вопросы: впервые за долгое время я почувствовала, что меня видят. И я, дурочка, купилась.

Эта девчонка. Нужно вынудить ее поскорее уйти, прежде чем она поймет, что все не так, как кажется.

Возможно, я смогу убедить ее уехать.

ДЖЕСС

После безмолвия дома, странно снова оказаться среди людей, шума, уличного движения. К тому же, это сбивает с толку, потому что я до сих пор не знаю, где нахожусь, и как все эти дороги соединяются друг с другом. Я быстро сверяюсь с картой на телефоне, чтобы не транжирить трафик. Кафе, где я встречаюсь с этим парнем, Тео, расположено на другом конце города, по ту сторону реки, поэтому я решаю поехать на метро, хотя и придется разменять еще одну позаимствованную у Бена купюру.

Мне кажется, что чем дальше я удаляюсь от квартиры, тем легче дышится. Будто часть меня почуяла запах свободы и никогда не вернется в это место, хотя я понимаю, что сделать это придется.

Я иду по мостовым, мимо переполненных уличных кафе с плетеными стульями, люди болтают, курят за бокалом вина. Я прохожу мимо старой деревянной ветряной мельницы, выглядывающей из-за живой изгороди, и задаюсь вопросом, что, черт возьми, она делает в центре города, да еще и в чьем-то саду. Торопливо спускаюсь по каменным ступеням, мне приходится обходить парня, спящего в крепости из промокших картонных коробок; я подкидываю ему пару евро. После я пробегаю пару приятных скверов, они выглядят почти одинаково, за исключением того, что в центре одного старики играют в нечто похожее на петанк, а в другом – карусель с полосатым тентом, где дети веселятся верхом на изукрашенных лошадях и рыбах.

Оказавшись на людной улице, у станции метро, я чувствую напряжение, будто что-то вот-вот произойдет. Что-то витает в воздухе – а нюх на неприятности у меня отличный. И надо же, я замечаю три полицейских фургона, припаркованных на обочине. Мельком вижу, как мужчины сидят внутри в шлемах и бронежилетах. Инстинктивно я опускаю голову.

Следую за потоком людей под землей. Я застреваю в турникете, потому что забываю вынуть маленький бумажный билет; я не знаю, как открыть двери в прибывшем поезде, поэтому парню рядом приходится придержать их, чтобы поезд не тронулся без меня. Все это заставляет меня чувствовать себя невежественным туристом, которых я терпеть не могу: невежество – опасная вещь, оно делает тебя уязвимым.

Когда я стою в переполненном, вонючем, душном вагоне, у меня возникает ощущение, что за мной наблюдают. Я оглядываюсь: группа подростков висит на поручнях, они словно вышли из скейт-парка девяностых; молодая женщина в кожаной куртке; несколько женщин в возрасте с крошечными собачками и тележками с продуктами; группа странно одетых людей с горнолыжными очками на голове и банданами на шеях; один из них несет нарисованный плакат. Но ничего явно подозрительного; когда мы подъезжаем к следующей остановке, заходит мужчина с аккордеоном и загораживает мне половину вагона.

Самый быстрый путь, по-видимому, лежит через Люксембургский сад. На город уже опустились сиреневые сумерки, но еще не совсем темно. Под ногами шелестят листья, те, что не успели сгрести в огромные светящиеся оранжевые пирамиды; ветви деревьев почти голые. Пустая сцена, закрытое кафе, сложенные в стопку стулья. И снова возникает ощущение, что за мной наблюдают, следят: я будто чувствую давление чьего-то пристального взгляда. Но каждый раз, оборачиваясь, вижу, что за мной никого нет.

Потом я вижу его. Бена. Он проносится мимо меня вместе с другим парнем. Какого черта? Наверняка он заметил меня: почему же не остановился?

– Бен! – кричу я, ускоряя шаг. – Бен! – Но он не оглядывается. Я перехожу на бег. Я почти могу разглядеть его, исчезающего в тусклом свете. Вот черт. Я умею многое, только не бегать. – Эй, Бен! Твою мать! – Он не оборачивается, хотя несколько других бегунов косятся на меня. Наконец тяжело дыша, я оказываюсь прямо за ним. Вытянув руку, касаюсь его плеча. Он оборачивается.

Я отшатываюсь. Это не Бен. У него совсем другое лицо: слишком близко посаженные глаза, округлый подбородок. Я ясно вижу, как Бен удивленно вскидывает бровь, будто он действительно стоит передо мной. Ты приняла меня за того парня?

– Qu’est-ce que tu veux?[37] – спрашивает незнакомец, он выглядит раздраженным: чего вы хотите?

Я не могу говорить, слишком запыхалась, и к тому же меня парализует неловкость ситуации. Он убегает, крутя пальцем у виска.

Конечно, это не Бен. Когда я смотрю ему вслед, то вижу, что все не так – он и бежит неуклюже, и руки у него нелепо болтаются. Бен никогда не был нелепым. Но меня по-прежнему не покидает тревога, это было все равно, что увидеть привидение.

Кафе «Бель Эпок» выглядит нарядно, сияет праздничными огнями. Столики снаружи переполнены людьми, они болтают и смеются, окна изнутри запотели от тепла сидящих внутри. За углом стоит парень, склонившись над ноутбуком; чутье подсказывает мне, что он-то мне и нужен.

– Тео? – Я чувствую себя так, словно нахожусь на свидании с парнем из