— Ничего страшного, Поппи, — быстро проговорила Гермиона, — я просто очень беспокоюсь о том, где же она, и хотела спросить, не могла бы ты рассказать что-нибудь о ссоре, которая заставила ее уйти, или куда она могла направиться? — Гермиона заметила, что Поппи выглядит будто растерзанной, и по внутренностям начало расползаться чувство вины.

— Поппи не может рассказать мисс, о чем поспорили хозяин и хозяйка, поскольку я поклялась защищать секреты Малфоев, а я хороший, преданный эльф, — ответила Поппи так, словно ей было больно, что она не может помочь Гермионе, но продолжила более спокойным голосом: — Вы добрая ведьма, что беспокоитесь о моей госпоже, я тоже беспокоюсь, — сказала Поппи, — но моя госпожа очень плохо обращалась с хозяином, и Поппи рада, что она осталась со своими проблемами и тому, что хозяин снова счастлив и здоров, — добавила она последнюю часть почти вызывающе, и Гермионе стало понятно, кого же из хозяев Поппи любит больше.

Гермиона не была уверена, что та имеет в виду, но задала следующий вопрос, надеясь, что Поппи ответит ей на него.

— Поппи, а как же Драко? Как ты думаешь, может быть, мать сейчас с ним? — Гермиона ждала, пока эльфийка обдумывала этот вопрос, прежде чем ответить.

— Мастер Драко сейчас не разговаривает с моим господином, но, может быть, он знает, где госпожа…

Поппи, похоже, решила, что сказала уже слишком много, и в ужасе зажала рот рукой.

— Поппи плохой домовик… раз рассказывает вам семейные тайны Малфоев… плохая Поппи… очень плохая… — голос ее поднялся до мучительного визга, и она начала биться головой о краешек ванны.

Гермиона выскочила наружу и схватила ее за обе руки, пытаясь успокоить эльфийку и удержать от дальнейших ранений. Поппи безудержно рыдала, чувствовалось, что ее охватывает стыд за то, что она сделала.

— Поппи… Поппи! — Гермионе пришлось заговорить чуть громче, чтобы перекричать плачущую домовиху.

— Послушай меня… — но то, что собиралась сказать Гермиона, оказалось прервано, когда дверь ванной внезапно распахнулась и в нее ворвался Люциус. Он был с ножом наготове и, озираясь, искал причину крика.

Поппи перестала сопротивляться при виде своего хозяина, который даже не попытался скрыть откровенную оценку Гермионы… какими-нибудь чарами.

Гермиона покраснела, осознав, что на ней нет ничего. Схватив халат, она тут же плотно обернула его вокруг тела, завязала узлом на талии и, пытаясь спрятать лицо, наклонилась еще раз, чтобы все-таки поговорить с Поппи.

— Поппи, мне жаль, что я причинила тебе боль, но, пожалуйста, не наказывай себя больше. Ты была очень предана своей семье и не раскрывала никаких секретов. Я не должна была задавать тебе эти вопросы, я просто беспокоилась о миссис Малфой… хорошо? — Гермиона улыбнулась заплаканной эльфийке и потянулась, чтобы обнять ее.

Люциус был совершенно ошеломлен. Он услышал приглушенный крик из своей комнаты и, решив, что на кого-то напали, схватил нож, который держал у кровати, и бросился в комнату, откуда, по-видимому, исходил шум. То, что предстало его глазам, заставило его застыть на месте.

Очень мокрая… а точней совсем голая Гермиона пыталась усмирить его домовиху, которая кричала и пыталась биться головой о все еще парящую ванну. Люциус, хотя и испытывал невероятно сильное чувство уважения к ведьме, проявившую к нему такую доброту, но… Мерлин, он и понятия не имел, что под этой странной одеждой у нее такое восхитительно женственное тело.

Нарцисса была классически красива, и хотя ее высокая стройная фигура прекрасно смотрелась в дорогих дизайнерских одеждах, у нее почти не было приятных женственных округлостей… Гермиона же, с другой стороны, вся и состояла из них. Со стороны могло показаться, что она немного полновата, но Люциусу так не казалось. Ему почему-то не хотелось ничего больше, чем исследовать все интригующие выпуклости и впадинки, составляющие эту восхитительную фигуру.

Он попытался сосредоточиться на происходящем и как-то отвлечься от недозволенных мыслей о теле Гермионы… ее невероятно сочном теле… угу! Мысленно Люциус даже дал себе пощечину и попытался сконцентрироваться на том, что происходит прямо перед ним, вместо мыслей о неприятной твердости, которую, как он надеялся, скрывали складки его одежды.

Гермиона стояла на коленях, обнимая… обнимая его домовиху, и даже извинялась перед ней за что-то!

Люциус был слишком занят телом Гермионы, чтобы сосредоточиться, о чем же там говорилось, но теперь Поппи почему-то смотрела на него так, словно ожидала получить одежду… но почему вдруг? Поппи была хорошей и внимательной домовихой, и у него никогда не было причин наказывать ее. Нет, он, конечно, знал, что Нарцисса наказывала ее раз или два… И что?.. И снова конкретные нарушения ускользали от него.

Пребывая в жутком замешательстве, он опустил глаза и встретился с умоляющим взглядом Гермионы. И вдруг понял, что не хочет разочаровывать ее. Внезапно ему захотелось, чтобы Гермиона смотрела на него с восхищением и… с желанием… "признайся, парень, ты хочешь ее, и хочешь, чтобы она хотела тебя". Люциус снова вернулся мыслями к насущному вопросу и обнаружил, что на него устремлены две пары встревоженных глаз, ожидающих его вердикта.

"Черт возьми, я понятия не имею, что она сделала и что сказала, но, конечно, вряд ли моего эльфа ожидала одежда, не так ли?"

И Люциус решил простить Поппи, хотя бы потому, что знал: это сделает Гермиону счастливой.

— Поппи, ты не сделала ничего такого, за что можно было бы понести наказание, поэтому, пожалуйста, воздержись от этого снова. Я очень рад, что вы с миссис Уизли так хорошо поладили, и хотел бы попросить тебя следовать ее приказам так же, как и моим, это ясно? — Люциус понял, что поступил правильно, когда Поппи разразилась облегченными рыданиями и радостно улыбнулась Люциусу.

— Да, господин, я счастлива заботиться о мисс. Спасибо вам! Поппи уже готовит ужин, сэр, — Поппи собралась уходить, но Гермиона окликнула ее.

— Поппи, я бы хотела поесть в своей комнате, пожалуйста, — улыбнулась Гермиона, когда обожающий взгляд домовихи снова упал на нее.

— Да, мисс. Я сейчас принесу поднос, мисс, — Поппи снова собралась уходить, но на этот раз ее остановил Люциус: — Одну минуту, Поппи, — позвал он эльфа и, повернувшись, спросил Гермиону.

— Могу я присоединиться к вам за ужином? Я был бы благодарен вам за компанию, — он наблюдал, как на выразительном лице Гермионы вспыхивают противоречивые эмоции, и подозревал, что она собирается отказать ему, особенно после его поведения за обедом. Поэтому он был приятно удивлен, когда она приняла приглашение с легкой улыбкой, а затем повернулась к Поппи.

— Поппи, будь