не знала, что ей делать, как быть и что предпринять. Можно, конечно, пойти в полицию и всё рассказать, но это было рискованно, потому что её могут поставить на учёт в психдиспансер и она будет там наблюдаться. И к тому же ей нужно будет обращаться в органы опеки. Она долго думала, как поступить. Все эти мысли, словно стая летучих мышей, кружились в её голове. Она решила обратиться за помощью к соседу. Им оказался Владимир Сергеевич Субботин.

Он предложил спалить дом дотла, что они позже и сделали. В конце года она родила от своего родного, а ныне покойного отца двух дочерей-близняшек, Дарью и Марию. Владимир её усыновил, и она начала заниматься боксом, так как он был тренером и у него был личный боксёрский клуб. На этом воспоминания Александры Вельможиной прошли, и она вернулась в реальность.

Владимир Коноплёв и Иван Кононенко сидели в доме и, глуша пиво, смотрели триллер «Звонок мертвецу».

— Пиво подходит к концу, — взяв последнюю бутылку из ящика, сказал Владимир.

— Съездишь? — коротко спросил Иван.

— Да, я съезжу за пивом, и нужно покормить наших диких кошечек.

— Сам их корми, я очкую к ним подходить.

— Давай так, я сгоняю за пивом, а ты приготовь наших двух красоток к охоте.

— Я хочу кого-нибудь из них трахнуть. Думаю, они обе ещё девочки.

— Ну, у тебя будет время этим заняться, я погнал за пивом.

Володя вышел из дома и пошёл к автомобилю, сел в салон запустил двигатель и уехал. Иван тем временем спустился в винный погреб и прошёлся, приоткрыл синюю дверь. Внутри в одной клетке находилась Мария, а во второй, стоящей напротив, — Дарья.

— Ну что, пора на охоту, но сначала интимные ласки, — заявил он.

Дарья никак не отреагировала, она спала. К нему лицом повернулась Мария.

— Пошёл в задницу, мудак, — показала ему средний палец она.

— Ого, какая ты грубая! Мне нравятся такие дикие самки, — заулыбался он.

Он просунул два пальца, указательный и средний, в клетку.

— Спокойно, киса, спокойно, — с широко раскрытыми глазами и с натянутой жуткой улыбкой начал глумиться он.

— Если ты меня хоть пальцем тронешь, я перегрызу тебе глотку, а потом станцую рок-н-ролл на твоей могиле! — крикнула она.

Он поменялся в лице, и гримаса гнева восторжествовала на нём. Улыбка мгновенно стёрлась, точно её и не было, зрачки расширились, приступы ярости подступили к его голове.

— Если ты не закроешь свой грязный, поганый рот, — скрипя зубами, окрысился он, — я возьму вот этот нож.

Он достал из кармана перочинный нож, нажал на кнопку, и лезвие из нержавеющей стали выскочило. Тусклый свет едва попадал на него. Он продолжил:

— И распотрошу тебя от шеи до пупка.

Затем он резко ладонью ударил по клетке и убрал нож в карман. Достав из кармана ключи, он начал открывать замок клетки. Мария немного обмякла, ей было не по себе. Он схватил её за нижнюю челюсть и сжал её, а после тыльной стороной ладони ударил её по щеке. От удара она по инерции отвернула голову назад и проронила слезу. Вот в этот самый момент ей стало страшно, сердце забило тревогу, глаза расширились, по телу побежали мурашки от затылка до пят. Он схватил её за руку, потянул на себя и, вытащив из клетки, шлёпнул ладонью по её попке.

— Она у тебя настоящий орех, — обрадовался он.

Слёзы брызнули из её глаз, она поддалась эмоциональному порыву. Она была ещё девочкой, и «спать по принуждению с этим козлом» в планы у неё не входило. Вдруг она увидела отвёртку. В её голове сразу созрел план. Он подошёл сзади, схватил её за грудь.

— Пришло время развлечься, у меня большой, и я люблю поглубже, — произнёс он.

Она схватила отвёртку и, спрятав её в правой руке, зажатой в кулак, развернулась, а правую руку спрятала сзади.

— Не торопись, давай это сделаем по любви, — улыбнулась она хитро. — Я хочу так.

— Я не ослышался, ничего мне уши не режет? — удивился он. — Она меня хочет.

Он сделал шаг и ухватил её за грудь, дальше всё произошло стремительно: она быстро вытащила отвёртку из-за спины и вонзила ему в левый глаз.

— А-ай! Чёртова дрянь, мой глаз, он горит огнём! — закричал он.

— Значит, любишь поглубже, давай я засуну её поглубже! — завизжала она.

Из его заднего кармана джинсов Мария достала мобильник и ринулась бежать. Он вытащил отвёртку и зажал кровоточащий глаз ладонью.

— Я покромсаю тебя на куски и скормлю кошкам! — кричал он.

Она выбежала из погреба и побежала в зал, огляделась по сторонам, нужно было быстро соображать, что делать дальше. Она увидела обшарпанную дверь в дальнем углу. Толкнув её, она оказалась в какой-то химической лаборатории: в центре стоял стол, на нём множество колбочек, флакончиков и бумажной макулатуры с различными формулами молекул и химических элементов. На стене — портрет какой-то женщины в возрасте, рядом открытый запылённый шкаф с перекошенными дверьми, державшимися на честном слове. Она взглянула на стол и схватила колбочку с резиновой пробкой, на колбе было маркером нацарапано: «H2SO4». На полу она схватила старый кожаный ремень. После она выбежала из комнаты и помчалась на выход из этого дома. Она отчётливо слышала шаги Ивана, он поднимался из погреба. Мария выбежала на улицу, но нарастающий звук автомобильного двигателя приближался. В её мозгу мелькнула мысль, что это его второй подельник, и чутьё её не подвело. Она снова забежала на участок и с краю дома поднялась по лестнице на крышу. Там она притаилась. В телефоне она сделала режим без звука и начала набирать сотовый своей мамы — она его помнила наизусть.

— Абонент не отвечает или временно не доступен, — ответил ей электронный голос.

Володя занёс ящик пива в дом. Ему навстречу вышел Иван.

— Что случилось? — спросил Володя.

— Эта маленькая сука ткнула меня отвёрткой в глаз и сбежала, — ответил он.

— Твою мать, а что с телефоном? Я звонил, а он отключён, — спросил Володя.

— Она стырила, — коротко заметил Ваня.

— Вообще отлично! — возмущённо ответил друг. — Тебя на час нельзя оставить, вечно какая-то катастрофа, — продолжил пылить он.

— Да не ори, глаз у меня болит, — завыл Иван.

— Да в задницу твой глаз, ты понимаешь, что она сейчас позвонит в полицию и нам крышка?! — вскрыв пиво, возмущённо произнёс Владимир. Он в два глотка опустошил полбутылки.

На улицу вышел Иван, открыв бутылку пива.

— Хорош, не паникуй, она не должна далеко уйти, — оправдывался он.

Маша на крыше направила телефон и сфотографировала сначала Владимира,