– Ты знаешь журнал «Лебедь»? – уточнил я у девушки. – Общий?

– ТыРаботаешьТам? Редактор?

– Выпускающий редактор.

Она тут же защебетала что-то своей подруге, та смотрела на меня недоверчиво, потом выдала длинную тираду и, недовольная, пошла от нас обратно к лодке. Через несколько мгновений она уже усиленно гребла в сторону противоположного берега.

– МояПодругаЗнаетВашЖурналНоВыЕйНеНравитесь, – заявила оставшаяся. – УменяВиситПостерСоСлономВПачкеНаСтене!

Я помнил этот постер, это был зимний выпуск полтора года назад. Постер делала мужская часть редакции, но по ТЗ от женской, получилось очень свежо и интересно. Объединили традиционно женскую тему балета и мужскую – цирка. Даже получили премию культурного фонда президентских инициатив за тот номер, не в последнюю очередь – за счет картинки.

Я пошел в сторону «зимней» части парка, с лиственницами и соснами. Дядя шагал за мной, девушка – за ним.

– Она ждет, когда ты нас оставишь, – сказал дядя. – Ты должен испытывать дискомфорт от ее присутствия.

– Мне странно, почему она выбрала тебя, ты же старый и выглядишь как низший, – проворчал я. – Не то чтобы она мне была нужна…

Девушка улучила этот момент, чтобы бесцеремонно обнять дядю сзади и пристально посмотреть на меня – мол, понимаю ли я намеки?

Дядя с трагическим выражением лица шел вперед, хотя ему было тяжело от наседающей сзади девушки.

– Мужские племена были в основном собирателями, а женские – охотниками, – сказал он, замедляясь даже относительно низкой речи, чтобы наша спутница его точно не поняла. – Она чувствует мою слабость. Я стар, хотя по возрасту должен быть еще фертилен, и она инстинктивно предполагает, что сможет со мной справиться в любой ситуации.

– ГовориНаОбщейРечи! – потребовала девушка.

– Ответь ей, что я не умею, – попросил дядя. – Может, это ее отпугнет.

– Он не умеет ускорять речь, – сказал я на общей. – Он слишком стар, глуп и болен.

Девушка оттолкнула дядю, посмотрела на него внимательно, сморщилась, а потом, не прощаясь, быстро пошла обратно к пруду.

– Это было то, что надо, – проворчал дядя. – Хотя и несколько оскорбительно.

– Странно, что она вообще к нам подошла, – сказал я.

– Ты просто не в теме. Молодые мужчины и женщины часто находятся во взаимном поиске. Многих не устраивает то, что им предлагает государство – за деньги в лупанариях с заключенными или в общих семьях, когда какой-то небольшой анклав договаривается с коммуной и они как-то там распределяют дежурства, вместе заводят детей и вроде как живут такими суррогатными кланами на пару сотен человек. И тогда они идут в общие места и там ищут друг друга, но находят, конечно же, редко – и, естественно, это относится только к низшему классу. Потому что в высшем к двадцати годам все уже давно женаты и плюс к этому ваш класс за счет регулярного секса, который является частью культуры, не выделяет определенные гормоны.

– А ты выделяешь, – сказал я с сомнением.

Дядя кивнул, решив обойтись без очередной лекции. Мы шли по узкой тропинке, на которой вдвоем еще можно разминуться, а втроем уже нет. Пару раз впереди среди деревьев мелькали силуэты, но они, видимо, замечали нас заранее и успевали улизнуть на другие тропинки, а то и просто в лес, благо он был довольно редким.

– Ягайло шесть лет, да? – уточнил я после нескольких минут прогулки, осознав, что дядя не горит желанием продолжать разговор.

– Да, шесть, но для жога это уже подростковый возраст. Считай, что ему тринадцать-четырнадцать, и тогда не попадешь впросак.

Некоторое время снова молчали. Я начал раздражаться. В конце концов, это я был нужен дяде, а не он мне.

– Я считаю, что надо просто обратиться к деду Митяю, – сказал я. – Пусть он решает.

– Он убьет и Ягайло, и меня, – ответил дядя. – А тебя отправит в другой дистрикт, в вечную ссылку. И даже скорее не в дистрикт, а в другое княжество, а то и еще дальше.

– Звучит не так страшно, как знакомство с жогом.

Некоторое время мы молчали. Дядя наклонился и выкрутил из земли гриб, отряхнул его и откусил кусок.

– Это сыроежка, – сказал он. – Ты знал, что их можно есть сырыми?

– Все грибы надо обрабатывать перед едой, – ответил я. – Это жесткое правило. Там могут быть эти, как их… Прионные инфекции!

– Даже если так, – дядя усмехнулся, – я не успею это прочувствовать. Когда я был маленький, мы с дядей Митяем были в лесу. Со всеми дядьями, дедами, братьями… И он показал мне сыроежку и сказал, что наши предки ели их сырыми, но нам нельзя. И я запомнил это. А вот сейчас попробовал.

– И как? – уточнил я.

– Как и бо́льшая часть запретных плодов – редкая гадость. – Дядя выкинул надкусанный гриб. – Наверняка можно его обыграть. Немного слабосоленой красной рыбы, белое вино, подсохший хлеб с крупными порами… Чего-то не хватает… Маринованный красный лук! Надо маленький кусочек рыбы на маленький кусочек хлеба, прожевать наполовину, запить глотком чуть теплого белого вина, дожевать, проглотить, а затем откусить сыроежку и понюхать маринованный красный лук.

– И будет хорошо? – скептически уточнил я.

– По крайней мере не будет этого мерзкого привкуса, – ответил дядя. – Чтобы было совсем хорошо, надо исключить сыроежку из рецепта вместе с маринованным луком.

– Ты понимаешь, что жог… Твой сын… В сегодняшнем рецепте – это сыроежка? – спросил я.

– Зови его, пожалуйста, Ягайло, – ответил дядя. – Мне будет приятно. А в личном общении зови его Яго. Ему будет приятно. И не называй его жог.

Мы неожиданно вышли к длинному ангару тира. На дверях было написано: «Винтовочных патронов нет! Только пистолет/револьвер!»

Я зашел внутрь, там было пусто.

– Вжбрвж! – выпалила смотрительница тира, потом осознала, что мы – мужчины, и стремительно убежала за дверь.

– Пойдем отсюда, мне здесь не нравится, – сказал дядя.

– Потому что твои предки были собирателями, а женские – охотниками? – язвительно уточнил я.

– На самом деле они все наши общие предки. Но определенная склонность к коллекционированию у мужчин и к достижению однозначных целей у женщин точно есть.

Тем временем смотрительница вернулась, поправляя портупею с тремя пыльными приборами, среди которых я узнал рацию с микрофоном, динамик и рекогнайзер.

– Здравствуйте, я очень рада вас видеть, – безэмоционально произнес динамик на поясе, после того как она сказала очередное «вжрмх!» в микрофон. – Вы меня понимаете?

– Да, отлично понимаем, – ответил я. – Аренда револьвера – сорок копеек час, патрон – пять копеек, так? Можно на полчаса и двадцать патронов?

– Обычно берут на час и патроны сотнями, – сообщила смотрительница.

Но у меня совсем не осталось денег, и потому я, проведя рукой вокруг – никого, кроме нас, не было, – настоял