стороны от меня. Дыхание Эвандера обжигает мою шею, когда он рычит. — Ты и Аврора — два кусочка целого. Она не может уйти без тебя… и ты без нее. Если бы ты попыталась, он бы преследовал вас без устали. А я не могу вернуться к Королю Волков без вас обеих, если хочу сохранить плоть на своих костях.

Мои руки дрожат, выдавая мое внутреннее смятение. Пальцы Эвандера скользят по моим, шершавые и теплые. Утешение от их твердости кажется предательством. Кончики его пальцев покрыты мозолями, они грубые и свидетельствуют о суровой жизни не меньше, чем шрамы на его спине.

Я так близко, что не могу оторвать взгляд от ремешка на его запястье. Он приковал мое внимание. На ремешке — черные кожаные полоски, которые переплетаются внизу. Черная строчка на них такая замысловатая, что почти не видна. В тусклом свете узор похож на вышивку, которую сделала ведьма-ткачиха.

— Теперь, Фаэлин, ты нанесешь мазь, — его руки перебирают мои, снимая деревянную крышку с банки, — а потом мы ляжем спать.

Эвандер мягко отпускает мои руки, но они оказываются по обе стороны от моих ребер. Я не могу удержаться от тихого вскрика удивления. С нежностью, о которой я и не подозревала, он направляет меня к задней части палатки, а затем двигается за мной, поворачивая лицом ко входу.

Он предлагает мне уединиться, с удивлением понимаю я. Я ожидала, что его руки последуют за моими, когда они скользнут под пояс моих брюк, а затем под рубашку. Стремился использовать эти движения. Показать мне, насколько я уязвима для него в моем нынешнем положении.

Но он воздержался. И хотя я благодарна ему за это, я не собираюсь превозносить его за соблюдение минимальных приличий. Особенно если это помогло уберечь его пах от удара моим локтем или каблуком. Если он думает, что я не стану драться из-за страха, то его ждет грубое пробуждение.

Даже когда мы стоим спиной друг к другу, сердце бешено колотится о ребра, а я ставлю свою сумку в угол и медленно расстегиваю завязки на брюках. Эвандер остается неподвижным, как статуя. И все же, не глядя, не двигаясь, я чувствую его присутствие. Единственный раз, когда я так остро ощущала дыхание мужчины, был за мгновение до того, как губы Лиама впервые встретились с моими.

Зачерпнув мазь, я просовываю руку под пояс брюк и тянусь к разорванной плоти бедер. Должно быть, в тонике есть что-то, что притупляет боль, потому что вдавливание мази в израненную кожу не так мучительно, как должно было бы быть. Я заканчиваю с одним бедром, затем перехожу к следующему.

— Я не собираюсь причинять тебе боль. — Эвандер говорит это так тихо, что мне кажется, я его представляю.

— Что? — спрашиваю я, надеясь, что так и есть.

— Я слышу, как быстро бьется твое сердце… Фаэлин, я не причиню тебе боль.

— Почему ты думаешь, что я могу тебе доверять? — Мои руки переместились к ранам на плечах, обнажив живот и нижнюю часть груди.

— Для этого нет причины. — Он тихонько хихикает. В этом звуке нет радости, его подпитывает горечь. — И ты не должна.

— Противоречить самому себе не очень-то внушает доверие. — Я заканчиваю, вытирая остатки мази с брюк, прежде чем зашнуровать их. — Я закончила.

— Разве это не так? — Эвандер поворачивается одновременно со мной, и наши глаза снова встречаются. — Ты уверена? Потому что твое сердце замедлилось.

— Оно замедлилось, потому что мои штаны снова завязаны. Не льсти себе.

— Ты хочешь сказать, что, снимая штаны рядом со мной, ты заставляешь свое сердце биться? — На лице появляется едва заметная ухмылка.

Я протягиваю ему мазь, слегка сузив глаза, не удостаивая его ответом.

— Мне нужно отдохнуть.

— Конечно. — Он возвращает банку в рюкзак и одновременно со мной отходит к краю палатки без подстилки. Мы едва не сталкиваемся друг с другом. — Возьми подстилку, — говорит он, когда я поднимаю на него глаза. Мы так близко, что волнистые пряди его волос почти касаются моего лба.

— Я собираюсь спать с Авророй.

— Какую часть фразы «я не спущу с тебя глаз», ты не поняла? — Эвандер наклоняет голову в сторону. Его волосы задевают меня, но это так кратковременно, что я борюсь с дрожью.

— Ты же не думаешь, что я буду спать здесь.

— Возьми постилку, — повторяет он. — А я лягу на землю.

— Как мило, — усмехаюсь я.

— Я стараюсь, только ради тебя. — Он насмехается надо мной.

Я закатываю глаза и перебираюсь на подстилку. Мне действительно нужно сохранить силы, а споры нас ни к чему не приведут.

— Тебе не удастся внушить мне ложное чувство безопасности, — предостерегаю я. — Ты говорил мне, на что способен твой народ.

— Хорошо, что ты помнишь. Было бы еще опаснее, если бы ты забыла. Твоя осторожность может оказаться единственным, что сохранит тебе жизнь в Мидскейпе. — Он опускается на землю рядом со спальным местом. Надеюсь, здесь полно колючих ракушек и камней. Надеюсь, песок будет натирать, скрежетать и забиваться ему в уши. — Кроме меня.

— Ты сохраняешь мне жизнь? — Я тихонько фыркаю в знак недоверия, ложась. Как только я оказываюсь в горизонтальном положении, на меня разом наваливается усталость. Веки сразу же тяжелеют.

— Да, Фаэлин, сохраню, — мягко настаивает он.

— Для короля. — Когда я укладываюсь поудобнее, меня окутывает его запах — смесь соли, мускуса и ветреных лугов, до боли знакомая и в то же время не похожая ни на что, что я когда-либо чувствовала прежде.

Эвандер шепчет что-то еще, но я не слышу. Я уже почти сплю. Сны о темном волке, грациозно несущемся по открытым полям, необузданном и свободном, начинают заполнять мой разум. Яркий образ будит во мне смутное чувство тоски по чему-то давно минувшему. Несмотря на себя, я не могу не задаться вопросом, что делать с мужчиной, который одновременно является похитителем и, если верить ему, маловероятным союзником.

Глава 9

Мой желудок урчит. Он рычит громче лыкина, и я просыпаюсь, свернувшись в клубок. Открыв глаза, я встречаю еще одну группу, с которой только начал знакомиться.

Эвандер слегка ухмыляется. Его внимание переключается на мой живот. Я быстро сажусь и сужаю на него глаза.

— Голодна? — Он томно потягивается.

— Это очевидно.

Эвандер принюхивается.

— Пахнет так, будто Аврора или Бардульф уже начали заботиться об этом.

Я повторяю его действия. В воздухе витает слабый аромат обугленной рыбы.

— Будем надеяться, что это Аврора. — Я достаю из угла палатки свои сумки и заглядываю в них, чтобы убедиться,