и еще трое друзей расположились за соседним столиком и пили коньяк, отмечая мое возвращение. Слегка одичавший от казарменных будней, я принялся откровенно разглядывать симпатичную девушку со стройной фигуркой и лицом, которое могло сойти за ангельское, если б не шельмоватый изгиб пушистых ресниц, наполовину скрывавших такую же лукавую зелень глаз. Девушка, перехватив мой взгляд, попросила меня смотреть не так пристально. Я нарочито легкомысленно ответил, что любуюсь не ею, а ее кофточкой.

— Дать поносить? — язвительно осведомилась она.

Ее веснушчатая подружка хихикнула.

— Давайте, — ответил я. — А я вам свою футболку. Махнемся, не глядя?

— Махнемся, — неожиданно сказала она. — Снимайте вашу футболку.

— Вы серьезно?

— Серьезней некуда.

Я стащил с себя футболку и протянул ей.

— Теперь вы.

Друзья, сидевшие рядом со мною, напрочь позабыли о коньяке и следили за этой сценой, предвкушая продолжение. К их разочарованию, девушка не стала переодеваться на месте, а удалилась в женский туалет. Минуту спустя она появилась снова, облачившись в мою футболку и держа в руках свою кофточку. Кофточка была бледно-розового цвета с узором из стекляруса.

— Надевайте, — велела она.

Ее идиотка-подружка хихикнула по новой. Друзья уставились на меня с любопытством.

— Я, пожалуй, так посижу, — сказал я, — Жарковато тут.

— Струсили? — сказала девушка.

— Ни капельки, Просто не хочу растягивать вашу чудную кофту.

— Вы считаете, что ваша грудь больше моей? Мои друзья заржали, Я почувствовал, что сам загнал себя в ловушку, Не надеть кофточку значило оказаться пустомелей и трусом, Надеть — выставить себя идиотом.

— Давайте сюда, — как можно небрежнее произнес я.

Девушка с усмешкой протянула мне кофту, Я с трудом подавил желание изорвать в клочки розовый аксессуар и натянул его на себя, Впрочем, этого было недостаточно, чтобы сохранить лицо, — Официант! — позвал я.

Фланирующий по залу молодой официант направился к нашему столику, Черные его волосы были гладко зачесаны назад, под угреватым носом смешно и робко пробивались такие же черные усики.

— Принесите нам еще коньяку, — сказал я, Официант не реагировал, разглядывая то ли меня, то ли кофту на мне.

— Что-нибудь не так? — спросил я.

Официант очнулся.

— Нет-нет… все в порядке… Сейчас принесу… Он удалился слегка заплетающейся походкой человека, только что утратившего часть идеалов и веру в светлое будущее.

— Присаживайтесь к нам за столик, — пригласил я девушку и ее спутницу.

— Вы уверены?

— Вполне. Или вас смущает наша общая кофточка?

— С какой стати? Если вам в ней уютно, то мне и подавно смущаться нечего. Таня, ты не против?

Подружка кивнула, затем в очередной раз хихикнула, и обе девушки подсели к нам.

— Отлично! — гоготнул один из моих друзей. — Теперь нас поровну — три кавалера и три барышни.

— Рот закрой, — сказал я.

— Не пунцовей, Мишенька, не пунцовей, мой сладенький!

Празднование моего возвращения из армии вполне могло окончиться дракой. К счастью, появился официант с бутылкой коньяка. Он поставил бутылку на стол перед нами и снова покосился в мою сторону.

— Чего тебе надо? — не выдержал я. — Что ты меня разглядываешь, как евнух наложницу? Телефончик тебе записать? Не могу. У меня все вечера заняты.

— Совсем народ озверел, — буркнул официант. — Напялят на себя черт знает что и на людей кидаются… Перестройка, блин… Гласность…

— И ускорение, — добавил я. — Исчезни отсюда в ускоренном темпе, пока у меня окончательно нервы не сдали.

Официант покраснел и развернулся, чтобы уйти. Мне вдруг стало неловко. Я подумал, что он, в силу своего ремесла, чуть ли не каждый день сталкивается с хамством, а ведь он совсем еще мальчик, вероятно, моложе меня.

— Погоди, — сказал я.

Официант остановился и повернулся ко мне.

— Друг, ты… это… прости, — проговорил я. — Я ей-богу не хотел на тебе срываться. У тебя девушка есть?

— Допустим. Дальше что?

— Если б она попросила тебя понести ее сумочку, ты бы понес?

— Не знаю. Понес бы. наверно.

— Ну вот. А моя девушка попросила поносить ее кофточку. Не мог же я отказать ей в такой малости.

— Так это ее кофточка?

— Нет, блин, моя!

— Ладно, — официант махнул рукой. — Мне-то какое дело.

— Значит, без обид? Может, посидишь с нами?

— Мне работать надо.

— Хорошо, не буду мешать. Еще раз извини.

Официант удалился.

— Значит, я ваша девушка? — с улыбкой поинтересовалась незнакомка.

— Выходит, что так. Кстати, как вас зовут?

— Своевременный вопрос. Даша.

— Очень приятно. А меня.

— Я помню. Вас зовут Мишенька. А еще — сладенький.

— Лучше уж просто Миша. — Я зыркнул исподлобья на моего друга. — Даша, давайте меняться по новой. Я ничего не имею против розовых кофточек, но у моего фетишизма есть пределы.

После того как обратный обмен состоялся, я, почувствовав себя уверенней, предложил выпить за знакомство. Даша отказалась. Она заявила, что вообще не употребляет алкоголь. И не курит. Как выяснилось впоследствии, список ее табу этим, увы, не ограничивался.

Когда мы вышли из кафе, друзья мои деликатно попрощались и ушли. Дашина подружка оказалась менее сообразительной. Намеков не понимала или не желала понимать.

— Таня, — не выдержал я, — я так счастлив видеть вас рядом, что хотел бы немного по вам соскучиться.

— Я тебе вечером позвоню, — сказала Даша.

Таня неприязненно взглянула на меня, с укором на Дашу и, наконец, оставила нас одних.

— Прогуляемся? — предложил я.

— С удовольствием, — ответила Даша. — До Владимирской.

— Почему именно до Владимирской? Это же почти рядом.

— Я там живу.

— Торопитесь домой?

— Естественно. У меня все-таки сессия. А у вас разве нет?

— Нет. До осени я совершенно свободен.

— А осенью?

— И осенью буду свободен.

— Вы не учитесь и не работаете?

— Я учусь и работаю. Но это не мешает мне быть свободным.

— Даже так?

— Иначе нельзя.

— А как же ответственность?

— Даша, что может быть ответственней свободы? Только рабы ни за что не отвечают.

Я был бы рад идти с ней пешком хоть до самых Нивок по городу, разбушевавшемуся майской зеленью, из которой нежно выглядывали бело-розовые свечки каштанов. К сожалению, до ее дома мы добрались за каких-нибудь полчаса. Я хотел поцеловать ее на прощание, но Даша игриво отстранилась.

— Не будем торопить события, — сказала она.

— Будем плестись у них в хвосте?

— А куда спешить?

— А если мне завтра кирпич на голову упадет?

— Значит, ваша голова ничего лучшего не заслуживает.

Номерами телефонов мы, впрочем, обменялись. Через две недели перешли на «ты». Через месяц она позволила, наконец, поцеловать себя — в щеку.

Даша напоминала мне влюбленную парочку, состоящую из одного человека. Она беззаветно любила себя и платила себе взаимностью. Выдержать такую конкуренцию было не то что трудно — невозможно. От своего окружения Даша требовала не