— Проси прощения, идиот! — еле слышно прошипел сопровождающий нас солдат. — Живо все кланяемся!

И Матвей тут же подал пример, соскочив с козел на землю и уже стоя согнувшись едва ли не вдвое. Мы тоже все дружно поднялись с лавок, чтобы отвесить поклон обладающему таким тонким слухом знатному.

— А, что я такого сказал? — начал было Сепан, но, поймав косой взгляд Матвея, немедля добавил: — Прошу прощения, сударь, коли случайно обидел. Просто торг уж вовсю идёт. Поспешать вам надо, если туда собрались.

— Куда я собрался — не твоё ишачье дело, — подъехал вплотную к повозке знатный. — По-хорошему, надо бы тебе отрезать твой наглый язык и заставить его медленно жрать, но тебе повезло — я спешу.

— Смилостивитесь, господин, — подал голос так и не разогнувшийся Матвей. — Глупый предз. Только-только с Порога. Я лично ему всыплю плетей, как доедем.

— Плетей? — задумчиво повторил белолицый. — Смотрю, в этом году Дом твоих хозяев решился тряхнуть мошной. Прикупили себе свеженьких предзов. Давай лучше я заплачу сейчас выкуп и преподам урок остальным. Сколько стоит жизнь этой падали?

Я вздрогнул. Неужели, он взаправду может убить сейчас Сёпу за какое-то слово? Знать спесива, и за оскорбление благородного можно запросто лишиться головы и у нас, но тут никаких бранных слов не звучало. Сепан, хоть молчит, но напрягся. Если в свите знатного нет душителя, Сепан, наверняка, заберёт с собой в Бездну и крашеного дурака.

— Господин, у предза боевой дар, — извиняющимся тоном проблеял Матвей. — Боюсь с вас, даже с учётом проступка предза, попросят не меньше двух рубиновых марок.

— Боевой дар? — встрепенулся знатный. — Тогда ясно, с чего такой наглый. Ну ничего, это временно. И, раз уж такой дорогой, пусть живёт. Выкидывать две кровавых марки… Ладно. Плети, так плети. Смотри, всыпь только, — погрозил он пальцем Матвею. — Я проверю потом.

— Обязательно, господин. Извините ещё раз. И за глупого предза, и за задержку.

Благородный еле заметно кивнул.

— Хорошо. Жалобы на тебя твоему господину не будет. Продолжайте путь.

Но, не успел Матвей разогнуться, как знатный сорвал с седла притороченный к нему кнут и стремительно взмахнул им.

— Мать! — охнул Сёпа, хватаясь за рассечённую кончиком хлыста щёку.

— Первая плеть от меня, — хохотнул знатный. — Остальные сам выдашь.

Благородный развернул коня и, махнув своим — следовать за ним, двинулся дальше. Красная кровь медленно ползла вниз по не менее красному лицу Сёпы. Было видно, что охотник еле сдерживает себя, чтобы не броситься за обидчиком. Эх… Нет знати на их островке, где Сепан был лучшем охотником. Не привык Метла спину гнуть. Да и я не привык. А, что делать?

— На, умойся, — протянул Сёпе кружку с водой Матвей. — Повезло тебе. Лорд имеет право отрезать язык даже вольному гражданину. Про безымянных молчу. Вы ближайшие пять оборотов от пустышек, которых им убивать и без повода можно, в этом плане отличаетесь только высокой ценой компенсации. Это такая плата, что грохнувший безымянного лорд должен заплатить его хозяину.

— Я думал, мы только перед красными стелиться должны, — пробурчал Сепан, промакивая рану намоченным рукавом хламиды.

— Ефим, объясни там своим за лордов и за Дома, — крикнул Матвей солдату, сопровождавшему вторую повозку, которая точно так же остановилась позади нашей.

— Так уже, — отозвался тот. — Что случилось-то? С чего этот Фатх так взвился?

— Потом расскажу, — отмахнулся Матвей. — Едем дальше. Шах, трогай.

И, снова переведя взгляд на нас, солдат грустным голосом произнёс:

— Эх, с Великих Домов начинать надо было. А то пашни, каналы… Мне ведь за вас тоже прилететь может. Впредь, только цветного увидите, сразу же языки в жопу, глаза в пол. Наша предземская знать с лордами Арха рядом не стояла. Тут гонор и спесь через край бьют. Если думаете, что безымянным только зверь страшен, то нет — на арене вашего брата тоже мрёт предостаточно. Да и просто прикончить могут, если какого благородного разозлить.

Слушая солдата, я всё больше и больше хмурился. Поганое место — этот Арх. Здешние правители держат народ в постоянном страхе. У нас жизнь за морем тоже не сладкий мёд, но такого, как здесь, где почти весь люд в батраках, а хозяева по поводу и без кровь своим слугам пускают, нигде точно нет.

— Тут лечилка нужна, или зашивать придётся, — прошипел Сёпа, в очередной раз промакивая рану рукавом.

— Дай гляну, — придвинулся я. — Да, паршиво. До кости прошиб, гад.

Матвей дёрнулся.

— Паря! — шикнул он на меня. — Я чего только что говорил? Даже, если их рядом нет, про Лордов нельзя так. У них везде свои уши. Доложат потом, что ты недостаточно сильно уважаешь Дома — и привет. В Архе нужно следить за своим языком очень тщательно.

Я кивнул, признавая ошибку.

— Великие Дома правят Архом с незапамятных времён, — продолжал Матвей. — Я уже говорил вам, что наш полис разделён на четыре части. С внутренним городом, к которому мы подъезжаем, — махнул солдат на приближающиеся постройки у себя за спиной, — оно тоже так. В его центре есть так называемые кварталы знати, окружающие дворец правителя, где живут только лорды и их личные слуги. Та часть города тоже поделена на четыре равные части — каждая напротив своего треугольника. Я вам сейчас покажу. У каждого вольного гражданина на грамоте, с обратной стороны изображена карта Арха. Там всё мелко, конечно, но понять, как наш полис устроен — поймёте.

Матвей сунул руку за пазуху и вытащил из какого-то внутреннего кармана плотный, сложенный в несколько раз, небольшой лист бумаги.

— Вот, смотрите, — развернув, передал он мне цветастый квадратик. — Видишь, стены? А это каналы. Вот внутренний город. По рукам прогоните — пусть все поглядят.

Поднеся к глазам маленькую карту, я быстро её рассмотрел и передал Лиму. Сёпа только мотнул головой. Сейчас ему не до карт. Из-под зажимающей рану руки по-прежнему течёт кровь.

— Нет лечебного зелья? — пока карта делала круг по повозке, решил я отвлечь от рассказа солдата. — Или хотя бы мази какой-нибудь?

— Зелье — дорого, мазь — ерунда, — отмахнулся