Затем просто сажусь на землю, закрываю лицо руками и сижу, покачиваясь из стороны в сторону. В голову раскалённой иголкой колет одна мысль – я убила человека!

Нечаянно, просто желая спасти себя... Но, тем не менее…

Не знаю, сколько я так сижу, но в какой-то момент понимаю, что уже рассвело.

По мостовой грохочет телега, до самого верха гружёная какими-то тюками. Её тянет животное, похожее на крупного осла, только с повислыми, как у спаниеля ушами. На передке сидит тощий дедок и с любопытством глазеет на меня.

- «… Утром вашу компанию увезут из моего дома», — вспоминаю предупреждение.

Утро наступило, значит, мой побег вот-вот обнаружат.

Решительно встаю и отряхиваю свою запылившуюся одежду. Стараясь подражать мужской походке иду вслед за телегой – быть может и она едет к Северным воротам...

Через час я стою в гомонящей толпе, собравшейся у тех самых Северных ворот. Запертые на засов массивные створки подпирают два меланхоличного вида стражника с мечами на поясах.

– Когда откроете?! – вопит тот дед на телеге с тюками. – Рассвело давно. Открывайте уже!

– Товар надо везти в соседний город – ярмарка там сегодня! – вторит ему дородная тётка на забитой глиняными горшками повозке.

- Приказ инквизиции! – лениво отвечает один из стражников и предупреждающе кладёт руку на рукоять меча, когда особо рьяный горожанин с руганью подскакивает прямо к воротам.

- Выпускаем, только если есть пропуск, - зычно выкрикивает в толпу второй страж.

- Да что такое?! – недовольно цедит стоящий рядом со мной худощавый мужчина в крепких сапогах, с похожей на мою холщовой сумкой через плечо. – Мне до Эризеи ещё неделю добираться, а я тут время теряю!

Мои уши немедленно превращаются в локаторы: Эризея – это то самое место, куда мне надо.

- Ты пешком что ли пойдёшь? – неожиданно к мужчине поворачивается тётка с телеги с горшками. Косится на его пыльные сапоги и сумку, и усмехается: – Что, в столицу магобусы больше не ходят?

- Не твоего ума дело, женщина! – отбривает её мужчина с сумкой и начинает пробираться через толпу в сторону ворот.

Сама не знаю зачем, я начинаю продвигаться за ним следом. Пальцы сжимают в кармане украденный у возницы металлический кругляш. В памяти всплывают слова стражника, сказанные Евлину:

- «Если кто-то захочет вас остановить, покажешь ему вот это…».

Несколько раз поругавшись и чуть не ввязавшись в драку, мужчина с сумкой, наконец, оказывается, перед воротами.

- У меня пропуск! – заявляет сурово глядящему на него стражу и достаёт из кармана круглую пластину. С моего места она выглядит точно как та, что лежит в моём кармане.

- Проходи, — кивает страж мужчине, рассмотрев его пропуск.

- А что случилось-то? – интересуется мужчина, когда для него открывают засов.

- Пока королевские евнухи в городе никто не выйдет без пропуска. Приказ инквизиции, — меланхолично отвечает страж и торопит: - Давай живее!

Мужчина с сумкой тотчас проскальзывает в приоткрывшиеся ворота. Толпа начинает возмущённо реветь и напирать на стражей.

Меня толкают в спину, вынуждая вместе со всеми двигаться вперёд и, неожиданно, я оказываюсь прямо перед воротами.

В этот момент из караульного помещения в стороне от ворот выходят несколько стражей со странного вида дубинками в руках. Если бы я не была в другом мире, я бы сказала, что они точная копия тех, что использует наш земной ОМОН.

При появлении новых персонажей толпа испуганно откатывается назад, и я остаюсь перед воротами в одиночестве.

- Иди отсюда парень! – прикрикивает на меня один из стражей.

- У… у меня пропуск, — от волнения мой голос хрипит, и звучит низко и грубо. То, что надо для моей маскировки.

Торопливо достаю из кармана металлический кружок и протягиваю стражу. Тот берёт, недоверчиво разглядывает. Потом с ног до головы осматривает меня.

- В чём дело?! Открывай ворота! – рявкаю я в отчаянии, потому что в этот момент вижу, как из караулки выходит стражник, который останавливал нашу повозку. Тот самый, что собрался взять меня в жены.

Страж идёт в сторону ворот, ещё немного, и мы встретимся… Но не из-за этого моё лицо внезапно опаляет жаром, а руки, наоборот, становятся ледяными.

Не в состоянии отвести взгляд, я смотрю на неспешно движущегося сквозь толпу у ворот всадника на чёрной лошади.

Тёмно-серый плащ укрывет фигуру. Алая гидра на левом плече при каждом движении шевелится словно живая.

Затянутые в перчатки руки. На голове глухой капюшон с прорезями для глаз, скрывающий лицо до самого подбородка.

Выглядит жутко, словно палач из фильмов про средневековье…

Мужчина слегка поворачивает голову и мне чудится, что из прорезей капюшона прямо на меня смотрят тёмные глаза.

Колени делаются мягкими. Кажется, ещё миг, и я упаду в обморок.

- Проходи давай, парень, — вырывает меня из транса голос стражника.

Снова гремят запоры. Я отворачиваюсь от всадника. Низко опускаю голову и смотрю, как медленно-медленно расходятся створки ворот.

- Иди, – торопит стражник и я делаю шаг вперёд.

- Не двигаться! – слышу команду, и моё плечо придавливает тяжёлая рука.

Глава 24

- Не двигаться, тварь! – повторяет голос, кажущийся мне до ужаса знакомым. Еще запах – вонь застарелого перегара и чего-то кислого, металлического.

Но этого не может быть!

Я медленно поворачиваю голову, морщась от боли – грубые пальцы впились в плечо так, что наверняка останутся синяки.

Взгляд упирается в мощную грудь под неопрятной рубахой. Поднимается к покрытому бурыми разводами лицу с толстым носом и сросшимися бровями. Неровная щетина на подбородке кажется ещё отвратительней из-за прилипшей к ней пыли и мелкой травы.

Не может быть, я же его убила! Я прикладывала руку к его груди, сердце там не билось. Или оно у него не слева, как у людей? Может мутант какой-то – при свете утра видно, что лицо у него совершенно нелюдское, с зеленоватой кожей?

Страх, накативший, когда я понимаю, кто передо мной, перемешивается с неимоверным облегчением – значит я не убийца, раз он ходит и разговаривает!

- Руки убрал! – хриплю я, сразу осмелев.

- Тебе чего надо?! – встаёт на мою сторону стражник и грозно сводит брови. – Ну-ка, гоблин, отпусти парня!

- Да какой парень?! Девка это – сымите с неё одёжу и сами увидите! Рабыня беглая. Чуть не убила меня, тварина.

В глазах стражника появляется задумчивость.