– Это было до падения или после?

– Ой, – Ольга взялась руками за виски, – до падения, точно, до, потому что потом я смотрела, как кто-то закричал, что человек упал, и двое снизу нырнули за ним.

– Ещё что-то вспомните, может, видели ещё кого-то или что-то?

– Не знаю, в голове всё совсем перемешалось. И я, когда задумываюсь, могу что-то не заметить вокруг. А это так важно?

– Важна каждая деталь. Чем больше я узнаю, тем лучше представлю себе картину преступления.

– Это, наверное, так интересно! Вы всех допросите и скажите, кто убийца? – восхитилась Ольга. – И мы поедем дальше?

– Я бы не сказал, что это интересно в том смысле, который в это вкладываете Вы, – сказал Иван, оглядывая свои записи. – Нужно многих спросить одно и то же, потом всё сверить, найти общее, найти нестыковки, потом всё перепроверить.

– Мне всё равно кажется, что это интересно, как отгадывать загадки или играть в шарады.

– Мало отгадать загадку, нужно ещё найти доказательства. Если Вы больше ничего не помните, то на этом всё. Спасибо за помощь, Ольга Фёдоровна.

– Не берите пример с Севы, можно просто Ольга.

– Хорошо, Ольга, спасибо, – улыбнулся Трегубов.

Ольга замерла от этой улыбки. Все-таки он такой замечательный! Серьезный вид очень идёт Ивану. Теперь просто Ивану. Может же она так его называть, если он назвал её Ольгой. Она тоже улыбнулась и ушла, оставив Трегубова делать заметки в своих бумагах.

Ольга вернулась и присела рядом с братом, который пил чай в ожидании сестры.

– Ну что? – тихо спросил он, приподняв чашку и, смотря мимо неё, на Трегубова.

– Я сказала, как ты велел.

– Молодец.

Сидевший неподалеку Григорий не подал вида, что всё хорошо слышал.

Иван

До Рыбинска оставалось совсем немного, как и не много оставалось ещё не опрошенных Трегубовым людей на пароходе. Печально, что он пропустил Углич. Очень много слышал о нём и хотел посмотреть купола, поднимающиеся над Волгой, живописные мостики через овраги этого города. Но ничего не поделаешь – служба есть служба. «Зато пока не сели на мель, как боялся капитан», – подумал он. На стул подсел Григорий.

– Вы не устали? – добродушно поинтересовался Коновалов. – Столько человек то допросить.

– Язык уже заплетается, если честно, и рот пересох. Семёныч, принесите, пожалуйста, воды.

– Может, чайку желаете?

– Нет, простой воды, пожалуйста. Итак, откуда Вы, Григорий?

– Из Твери.

– Нет, я имел ввиду, в каком городе живёте, а не откуда мы плывём.

– Так я и сказал, тверской я, ряпушник, как говорится, – улыбнулся Гриша.

– Едите Вы…

– В Казань, за кумысом, – быстро напомнил Григорий.

– Зачем Вам кумыс? – спросил Иван.

– Мне?! Упаси боже, как говорится. Хозяин мой плыл как-то на пароходе и насмотрелся картинок про него.

– Каких картинок?

– Тут продают на пароходе книжку про всякие известности на Волге.

– Путеводитель?

– Ну да, и там картинки: торговцы из разных городов размещают, кто и что продаёт. Ну, хозяин насмотрелся, приходит ко мне и говорит: «Гриша, а кто у нас в Твери кумыс продаёт?» Я отвечаю: «Не знаю таковых, кумыс то татары пьют». А он мне: «А что у нас в Твери татар нет?». Я отвечаю: «Есть, конечно». Тогда он и сказал: «Поезжай, Гриша, в Казань, привези партию кумыса, попробуем продавать». Ну, что тут скажешь? Хозяин – барин, как говорится. И вот Гриша перед Вами.

– Понятно, а что Вы делали, когда случилось это происшествие? – спросил Иван.

– Вы про убийство князя? А его как, утопили? Или того, ножиком кто пырнул?

– Этого пока не могу разглашать, – сказал Трегубов, – но Вы не ответили на вопрос.

– Значит, правильно угадал, ножиком, раз не говорите. Где был? Да не помню, там – сям, гулял, что ещё тут можно делать?

– Всё-таки постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, где находились и кого видели.

– Гулял я на воздухе, с капитаншей поболтал. Что ещё? Дай бог, вспомнить… Ага, встретил Марию Павловну с Константином Львовичем, поздоровались!

– Вы что же, успели со всеми на переходе перезнакомится? – удивился Трегубов.

– Нет, не думаю, не со всеми, – серьезно ответил Гриша, задумавшись.

– А Кобылина не видели?

– Нет, не видел. Видел ещё печальную Ольгу Фёдоровну, как говорится, любовь не картошка – не выкинешь в окошко.

– Это Вы, о чём?!

– Ой, типун мне на язык. Как же Вы не заметили, господин следователь, – покачал головой Гриша, – девушка все глаза проглядела.

– И кто же…– Иван посмотрел на Ольгу, сидящую с братом, и внезапно вспомнил всё её глупое поведение, её приглашения на прогулку, на ужин. Вы не хотите же сказать, что…

– Именно, влюбилась девочка в господина следователя, а тому и невдомёк, – с улыбкой перебил Ивана Коновалов.

Эта новость выбила Ивана из колеи. Как же он не заметил, когда всё очевидно? Какой дурак! Вместо Кобылина он начал думать про Ольгу. Что же ему теперь делать? Не может же он… Она же ребенок почти… «Хотя нет, уже не ребенок», – подумал Трегубов, ещё раз посмотрев на Ольгу.

– Гм, – кашлянул Григорий, про которого совсем забыл Иван, – вы ещё спрашивать будете или можно идти?

– Да, да, идите, спасибо, Григорий.

«Надо собраться, – подумал Иван, – кто тут у меня ещё остался? Шулер, доктор и…» Не успел он подумать про художника, как тот грохнулся на стул перед ним.

– Иван Иванович, не знаю, что там Вам наговорили другие, но никакого конфликта у меня с Кобылиным не было, хоть и до драки чуть было не дошло, – быстро начал Этьен Васильковский, положив свои мощные руки на стол.

– Постойте, Вы о чём сейчас? – не понял его Трегубов.

– Ну, я про тот случай, на палубе, – уже медленно продолжил художник, очевидно осознав, что сам себя выдал.

– Что за случай? Расскажите мне, пожалуйста.

– Да, так, сущие пустяки, – начал снижать напряжение Этьен, – перебрал я немного, с кем не бывает. Скучал по солнечным странам. Потом мы пошли с господином, забыл, как его зовут, перекинуться в карты. Тут то ноги меня и подвели. Чтобы удержаться, ухватился за дочку его. Само собой так получилось. А этот Ваш Кобылин подумал не бог весть что. Вскочил, начал кричать. Так у меня и в мыслях ничего не было плохого к этой девушке. Честно признаться, и мыслей тогда вообще никаких уже не было.

– И что же Вы сделали в ответ?

– Да, ничего, – пожал плечами Этьен, – пошёл проспаться, чтобы на палубе не упасть.

– А что дальше делали, вечером, после ужина?

– После ужина? Не было у меня никакого ужина. Проснулся, вышел подышать на палубу, потом вернулся