Шрифт:
Закладка:
Наконец он услышал шипящий шепот и увидел, как миссис Никсон склонила голову к его жене. Мэри встала и подошла к нему.
– Ты не против посидеть в гостиной, Эдвард? – тихо спросила она. – Тетя говорит, что не может обсуждать такой деликатный вопрос в твоем присутствии. Смею заметить, это вполне естественно.
– Хорошо, но мне не хочется сидеть в гостиной. Кажется, мне пойдет на пользу прогулка. Не бойся, если запоздаю, – сказал он, – а если не вернусь раньше отъезда твоей тети, попрощайся с ней от меня.
Он вышел на главную дорогу, где туда-сюда гудели трамваи. Он еще не стряхнул замешательство и озадаченность и попытался объяснить свое заметное облегчение, наставшее после удаления от миссис Никсон. Он убеждал себя, что ее страдания из-за возмутительного поведения дядюшки достойны всяческих жалости и уважения, но в то же время, к стыду своему, испытывал физическое отторжение, когда она сидела там, в саду, в своем неопрятном черном платье, промокая раскрасневшиеся глаза сырым платочком. В детстве Эдвард бывал в зоопарке и до сих пор помнил, как с ужасом отшатнулся при виде того, как рептилии медленно ползали друг по другу в склизком пруду. Но теперь его рассердило сходство этих ощущений, и он быстро зашагал по ровной однообразной дороге, глядя на неказистое зрелище пригородного Лондона в воскресенье.
Чем-то налет старины, еще не пропавший в Актоне, успокоил его мысли и отвлек от неприятных раздумий, и наконец, миновав бастион за бастионом кирпичных строений и больше не слыша истошные крики и смех людей, радующихся выходным, Дарнелл очутился на маленьком огражденном поле и уселся в покое под деревом, откуда открывался вид на прелестную долину. Солнце скрылось за холмами, облака превратились в подобие цветущих розариев; и он все еще сидел в сгущающихся сумерках, пока не задул прохладный ветерок, и только тогда со вздохом поднялся и вернулся к кирпичным бастионам и мерцающим улицам, к шумным прохожим в процессии их ничтожного празднества. Но он бормотал про себя какие-то слова, напоминавшие волшебную песню, и потому домой вошел в приподнятом настроении.
Миссис Никсон уехала за полтора часа до его возвращения, сообщила Мэри. Дарнелл вздохнул с облегчением, и они с женой вышли в сад, где сели бок о бок.
Какое-то время они хранили молчание, но наконец Мэри заговорила – не без нервного трепета в голосе.
– Должна сообщить тебе, Эдвард, – начала она, – что тетя сделала предложение, которое ты должен услышать. Думаю, о нем стоит серьезно задуматься.
– Предложение? Но что же с ее происшествием? Все так и продолжается?
– О да! Она рассказала мне все. Дядя и не думает раскаиваться. Судя по всему, он снял где-то для той женщины квартиру в городе и обставил, не жалея расходов. Он только смеется над упреками тети и говорит, что хочет развлечься напоследок. Ты видел, как она раздавлена?
– Да, очень печально. Но что же, он не дает ей денег? Разве она не скверно одета для женщины ее положения?
– У тети несть числа красивым вещам, но я так понимаю, она любит их копить; ее ужасает мысль испортить хоть одно платье. Это не из-за бедности, я тебя уверяю, поскольку дядя два года назад положил на ее имя очень крупную сумму, когда еще был всем, чего можно желать от мужа. И это приводит меня к тому, что я хочу сказать. Тетя хотела бы поселиться у нас. Платить будет весьма щедро. Что скажешь?
– Хотела бы поселиться у нас? – воскликнул Дарнелл, выронив трубку на траву. Его ошеломила мысль о тете Мэриан в качестве жилицы, и он отсутствующе уставился перед собой, гадая, какое чудовище ночь породит дальше.
– Я так и знала, что тебе это не понравится, – продолжила жена. – Но, дорогой мой, я правда думаю, что не стоит отказывать без очень серьезных размышлений. Боюсь, несчастная тетя просто не пришлась тебе по душе.
Дарнелл только ошеломленно покачал головой.
– Я так и поняла; она слишком расстроена, бедняжка, и ты застал ее не в лучшем виде. Она правда очень хорошая. Но послушай меня, дорогой. По-твоему, мы вправе отказать ее предложению? Я уже говорила, что у нее водятся деньги, и я уверена, что ее ужасно оскорбит отказ. И куда мне деться, случись что с тобой? Ты же знаешь, как мало мы скопили.
Дарнелл со стоном ответил:
– По-моему, это только все испортит. Мы так счастливы сами по себе, дорогая Мэри. Разумеется, я всей душой сочувствую твоей тете. Я думаю, она достойна жалости. Но что до того, чтобы видеть ее здесь постоянно…
– Знаю, дорогой. Не думай, будто я жду этого с нетерпением; ты знаешь, мне не нужен никто, кроме тебя. И все же стоит задуматься о будущем, и к тому же мы сможем позволить себе намного больше. Я смогу радовать тебя всем, что ты заслуживаешь после тяжелой работы в Сити. Наш доход удвоится.
– Хочешь сказать, она станет платить сто пятьдесят фунтов в год?
– Определенно. И сама оплатит меблировку в запасной комнате и все, что сама пожелает. Она особо уточнила, что если ее время от времени будут навещать друзья, то она с радостью возьмет на себя расходы за огонь в гостиной и вложится в счета за газ, прибавив девушке несколько шиллингов за любые лишние хлопоты. Мы определенно будем вдвое богаче, чем сейчас. Сам видишь, Эдвард, дорогой мой, второй раз такое предложение нам не встретить. К тому же, как я уже сказала, стоит задуматься о будущем. Ты знаешь, что очень полюбился тете?
Он передернулся и ничего не ответил, а жена продолжала его убеждать.
– И, понимаешь ли, не то чтобы мы будем часто ее видеть. Она будет завтракать в постели и, как сказала, по вечерам после ужина часто будет уходить сразу к себе. Мне кажется, это очень мило и заботливо. Она вполне понимает, что мы не будем рады все время видеть в доме третьего. Не думаешь ли, Эдвард, что, учитывая все, нам стоит согласиться ее принять?
– Ох, пожалуй, стоит, – простонал он. – Как ты и говоришь, с финансовой точки зрения это очень хорошее предложение, и, боюсь, отказываться было бы совсем неблагоразумно. Но, признаюсь, мне все это не нравится.
– Я рада, что ты со мной согласен, дорогой. Можешь не сомневаться, все будет
