Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Классика » Голос зовущего. Рассказы - Алберт Бэл

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 79
Перейти на страницу:
в себя, ругайся, если не можешь иначе. Чтоб ты сдох, ублюдок, дерьмо кабанье, блевал я на тебя вместе с твоею дубинкой, про себя говорил Карлсон. Он даже собрался зевнуть, но потом сообразил, что это будет слишком, надо и меру знать.

— Какие у вас отношения с боевыми организациями?

К какой из них принадлежали? — спрашивал Пятак.

— Не знаю никаких организаций. Ни к какой не принадлежал.

— Р-р-р, — разъяренный кабан Михеев зарычал, захрюкал, — уж я задам тебе встряску, пропесочу, промочалю, станешь шелковый! Ах ты гниль, моль, голь перекатная! Сейчас как двину — из тебя польются сопли, вопли, кропли, допли! Ах ты аллигатор, горлатор, болтатор, агитатор проклятый!

— Михеев, успокойся, — официально приказал Пятак. — Вы, Карлсон, слушайте, что вам скажу. Повернитесь! Лицом к двери. Стойте спокойно.

Дверь была полуоткрыта.

В коридоре густела темень, из тьмы в лицо Карлсону впивались тысячи клинков, они сдирали кожу щек, ощупывали череп, пересчитывали волосы на темени, зубы во рту, липкими пальцами шпика копались в его внутренностях, разглядывали, изучали, сравнивали.

Он, он, держи его, держи, наконец-то попался Брауер, мерзкий подстрекатель из Либавы!

Неужели он в самом деле?

Очень похож!

Он или не он?

Зиедынь, мы на вас надеемся, а подведете, получите полсотни горячих.

Ей-ей, это он, Брауер собственной персоной.

Зиедынь, мы ведь тоже не дураки, мы должны знать, глаголет ли твоими устами истина или все та же полсотня горячих.

— Э-э-э, — мямлил Зиедынь, слюни текли по подбородку.

— Вольно, — скомандовал Пятак.

— Господа, — заговорил Карлсон, — насколько я мог заключить со слов уважаемого чиновника с нагайкой, меня обвиняют в агитации. Если это так, прошу мое дело передать в жандармское управление или прокуратуру. Политические дела вне компетенциии полиции, ими занимается жандармское управление в установленном законом порядке.

— Р-р-р! — взревел Михеев.

— Мы покажем тебе закон! Вот тебе закон! — Он подсунул к глазам Карлсона согнутую нагайку. — Таких пташек, как ты, редко удается зацапать, зато уж теперь такой тебе будет закон, язык высунешь, пощады испрашивая, гад, зад, смрад!

— Объявлено военное положение, — объяснил Пятак. — Вы, Карлсон, разве не знаете?

— Знаю.

— Так вот, законы теперь издает губернатор. Он уполномочил и обязал нас расследовать политические дела.

— Довольно болтать, — вступился Михеев, — у меня руки чешутся. За дело, за дело!

— Мы остановились на боевых организациях, — вставил старичок, писавший протокол.

— Я сам напишу протокол, — вдруг объявил Карлсон.

— Да ну? — удивился Михеев.

— Да вы вообще умеете писать, Карлсон? — язвил Пятак.

Полицейские ни с того ни с сего развеселились.

— Не перетрудить бы вас лишней писаниной, — тянул чей-то дьяконовский бас.

— За это полагаются хорошие отступные, — воскликнул другой. — Пусть напишет о себе всю правду.

— Ты отвечай, что тебя спрашивают про организацию, — ревел Михеев, — и не лезь куда не надо, ишь, писарь нашелся, дрянь, рвань, трань!

— Пусть пишет! — глухо молвил спавший на диване чиновник. Он даже не повернулся, лежал лицом к стенке, только могучая спина шевельнулась, диван под ним скрипнул, потом чиновник всхрапнул, будто все произнес во сне.

Сказанные спросонья слова произвели магическое действие. Тотчас Карлсону предоставили бумагу и ручку.

«По своим убеждениям я социал-демократ. В Ригу приехал двенадцатого января, а уже тринадцатого января по недоразумению был арестован, потому что не успел отметить паспорт в полицейской части».

— Хорошо, хорошо, — подбадривал Михеев, стоя у него за спиной и через плечо читая написанное. — А теперь пишите, откуда приехали.

«В Ригу приехал из Двинска».

И подписался: А. Карлсон.

— Ну, знаете, — сказал, обращаясь к коллегам, Михеев, — ничего подобного в жизни не видел. Какова наглость! Если ты, дрянь, в течение пяти минут не признаешься, не скажешь, гниль, своей настоящей фамилии, из тебя, гад, польются сопли, и я собственноручно на твоей спине агитатора истолку в муку протокол!

— Мне нечего к этому прибавить, — ответил Карлсон.

— Где жил в Риге? — с металлом в голосе спросил Пятак.

Не получив ответа, задал следующий вопрос:

— Кто твои знакомые?

— Где чемодан с бельем?

— Господа, — ответил Карлсон, — я не однажды уже объяснял, в Риге не успел снять квартиру. Знакомых у меня нет и чемодана с бельем тоже.

Двое дюжих полицейских взяли Карлсона под руки и отвели на огороженную барьером площадку.

— Пожалуй-ка, приятель, на исповедь, — проговорил один с усмешкой.

С Карлсона сняли пиджак, рот завязали мокрым полотенцем.

«На чужой роток не накинешь платок», — блеснула в памяти пословица, и еще подумалось, что думать сейчас нужно о чем-то постороннем — я не должен помнить ни одной фамилии, ни одного адреса, даже малейшего пустяка. Когда станут бить, буду думать о постороннем.

Их девять, у них в таких делах опыт, голову пригнули к барьеру, протокол положили на спину.

Сзади кто-то крепко зажал ноги, будто железной скобой перетянули, двое других держат за руки.

Пятак сказал Карлсону:

— Сейчас большой мастер помассирует тебе спину, считай, тебе повезло, парень!

КАРЛСОН РАЗМЫШЛЯЕТ О ДОМОВЛАДЕЛЬЦАХ, ВАННЫХ КОМНАТАХ, СЧАСТЬЕ И БУДУЩЕМ

Мой дом — моя крепость, четыре барьерных стены, сам я крыша над ними, и град сечет спину. Но куда же девался домовладелец?

Идет жаркая схватка, схватка за

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 79
Перейти на страницу: