Доказательство – у нас перед глазами: картина Рембрандта говорит нам о неотложной необходимости всех возможных прощений.

«Прощать – значит, в зависимости от ситуации, отказываться от наказания, ненависти, а порой даже от осуждения».

Посмотрите, какая бесконечная нежность на лице отца, как ласково положил он руки на плечи сына, словно защищая его. Раскаивающийся и прощающий. Поверивший в милосердие и дарящий его. Кто из двоих счастливее в этот момент?

Мудрость счастья

Серебряный кубок, три мелких красных яблока, миска с ложкой, рукоять которой повернута обратной стороной к нам, два каштана. Все лежит на каменном столе. Прелесть и простота в приглушенном и фантастическом свете. Угол плохо освещенной комнаты, предметы, оставленные на минутку, представлены нам во славе, как принято говорить о некоторых изображениях Христа или девы Марии.

1768 г., холст, масло, 33 × 41 см, Музей Лувр, Париж

Шарден стал членом французской Академии животных еще в молодости. Но он был отнесен к самой скромной категории как имеющий «талант изображать животных и плоды», иначе говоря, так называемые «жанровые» сценки и натюрморты, в те времена, когда наиболее всего ценились масштабные исторические полотна. Жизнь Шардена похожа на его картины: она была до странности заурядной. Искусство этого ничем не примечательного человека очаровывало лучших из его современников. Дидро так говорил: «Он из тех, кто понимает гармонию цветов и отсветов. О, Шарден! Не белую, красную и черную краску ты смешиваешь на своей палитре: ты берешь на кончик кисти и переносишь на холст саму материю, воздух и свет». Никому лучше, чем Шардену, не удалось передать счастливую полноту того, из чего соткана повседневность.

«Вечно живет тот, кто живет в настоящем».

Перед нами – не тот идеальный натюрморт, что многочисленные голландские мастера писали веком раньше, а самодостаточное произведение. Гордое своим техническим совершенством, оно не требует от тех, кто на него смотрит, ничего, разве что восхищения его исполнением. Шарден добивался не только эффекта копирования реальности. Он хотел раскрыть нам глаза. Копирование для него – средство, а не цель. Картина учит нас понимать молчаливую жизнь и тайну вещей. Она побуждает к размышлению. Впрочем, по поводу живописной манеры Шардена говорили, что это «обдуманное искусство». Точнее сказать невозможно.

Его искусство удерживает нас в настоящем. В поэзии, мощи и жизни настоящего момента. То есть в преддверии нашего счастья.

«Нет смысла страшиться богов. Нет смысла бояться смерти. Ты можешь превозмочь боль. Ты можешь добиться счастья».

Урок шардена

Подпитываться застывшим счастьем

Сколько приключений встретилось нам на пути к счастью! И вот мы уже почти у двери. Конечно, речь идет лишь о промежуточной стоянке. Скоро снова придется уезжать. Но не сразу. Мы изменились за это путешествие. Почти как в дзен-буддистских притчах, теперь мы понимаем важность некоторых деталей, значение безобидных жестов, вкус крошечных мгновений, силу неброских предметов.

Мы, наконец, знаем, откуда может забить ключом счастье – почти из ничего. Из того, на что мы прежде не обращали внимания. Мы были слепцами, не подозревая об этом…

Мы также поняли, что счастье – это идеал, к которому мы можем лишь пытаться приблизиться, а не властный и изнуряющий Абсолют, которого следовало во что бы то ни стало достичь. Вот почему мудрость счастья находится прежде всего в ведении практики, а не только знания, как отмечал Монтень в своих Опытах: «И если можно быть учеными чужою ученостью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью»[42].

Практика счастья, таким образом, сродни терпеливому выращиванию сада нашей души или обучению игре на музыкальном инструменте. Нужно ежедневно и понемногу прикладывать небольшие усилия, чтобы время от времени чувствовать невесомость моментов благодати.

Чем больше мы практикуем подобные упражнения, тем чаще все вокруг нас воспаряет и озаряется светом. «Рецепты» счастья известны с давних пор: создать для него минимальные материальные условия, принимать мельчайшие проявления счастья, аккуратно и регулярно устранять мелкие неприятности, цепляться за жизнь, когда приходит несчастье. Однако же постепенно, поскольку счастье рождается и возрождается, мы начинаем замечать, что условия нашего счастья все более и более минимизируются и что мы все более и более способны находить ему место в своей жизни и своей душе.

У этой способности все лучше ощущать счастье есть название: тренировка сознания…

Суметь узнать и принять счастье – настоящее искусство, мудрость, о которой мы только что говорили. Но как сделать, чтобы его отсутствие не превращалось в страдание? В этом нам может помочь медитация. Не шаг к углубленному анализу чего-либо – это западная традиция медитации, а акт присутствия в мире – восточная традиция. В психотерапии мы используем медитацию как один из способов лечения, позволяющих предотвратить рецидивы депрессивного состояния у наших пациентов. Тренировочные упражнения в этом случае заключаются в том, чтобы не отвлекать свое сознание от настоящего момента, не судить о том, что происходит в нас или вокруг нас. Просто принимать то, что происходит, и каждый раз, когда сознание куда-то «уходит», потихоньку возвращаться в настоящее. Таким образом, живопись пригодна для медитации. Она не так мощно провоцирует яркие эмоции, как музыка или чтение, но зато с большей силой вызывает в нас утонченные чувства и порождает спокойную связь с миром.

Какую бесценную связь поддерживают между собой медитация и счастье? Оба они учат жить в настоящем, а не в прошлом, о котором мы сожалеем или которое оплакиваем, и не в будущем, которого мы опасаемся и которое хотим контролировать. Многие всегда переживают счастье не в настоящем, а ретроспективно, как в тех стихах Реймона Радиге: «Я узнал тебя, счастье, / Только по звуку удаляющихся шагов». Степень нашего активного присутствия в мире усиливает нашу способность к счастью. Медитация помогает лучше ощутить это присутствие. Но она также помогает нам не добавлять новой муки к той, что приносит отсутствие счастья или несчастье: принимать счастье так же, как мы принимаем его отсутствие. Цель медитации скорее спокойствие, чем невозмутимость, скорее отход, чем отстраненность. Ее предназначение – не заменить действие, а предшествовать ему и следовать за ним; в случае же с самыми одаренными – сопровождать его. Она не стремится убить тревогу счастья или бороться с ней, она интегрирует ее в сердцевину счастья.

Таким образом, медитация помогает нам расширить наши отношения со счастьем – позволяет ему подпитывать, а не просто радовать нас.

Вернемся к Жану Симеону Шардену, его картине, его гению. К остановившемуся времени и полной легкости глубине, к которой он приобщает нас. Задумаемся над его картиной. Иногда,