– Я правильно поняла, что могу выбирать из школ второго-пятого разряда включительно?

– Правильно.

– Я выбираю школу третьего разряда.

– Но… – глава комиссии вытаращил глаза и тут же схватился за горло, – барышня, вы, конечно, на редкость скромны, но эти школы для детей магов!

– В учебнике сказано – для детей и потомков магов. Род от нас отказался, признаем, но он имел несколько поколений магов.

Мама заторможено кивнула.

– Что ж… это ваш выбор, – сладко улыбнулся глава, – посмотрите, где у нас недобор в школах третьего разряда?

– в Тобольской губернии, – с готовностью звякнули шпоры, – набрали восемь человек.

– Сообщите – уже девять. И доставьте барышню сами, барон. Подорожную я подпишу. Сегодня у нас пятое? Седьмого за вами заедут, милая барышня. Надеюсь, теплые вещи вы приобрели, и не говорите потом, что вас не предупреждали.

Мы раскланялись с комиссией, удалились, и только в нашей повозке мама сделалось дурно. Она часто задышала и затеребила платочек, но меня оттолкнула.

Я велела Серафиму ехать.

У самого дома мама сказала:

– Думаю, твоя идея… ошибка. Надеюсь, не трагическая. Но на теплую одежду для Сибири денег нет. Может быть, к зиме что-нибудь придумаем. Три рубля оставим в банке, это все же связь между нами. Снять или положить сможете только папа или ты, мы оставили такую заявку в связи с твои отъездом на учебу. Можно дописать пару слов: «спасибо, я здорова», например. Поняла?

– Да.

– На теплую куртку, уверена, тебе хватит. Там и выбор значительно больше. Мы добавим еще рубль, чтобы счет не оголять.

Глава 7

Добирались мы до школы долгих десять дней.

К сожалению, счет мне пришлось почти обнулить, надо было платить за ночевки и хоть что-то есть. Мастер вообще обалдел, когда я спросила, а за меня кто должен платить. Трясущимися от злости руками – слов у него не нашлось, подал подорожную, где четко написано красивым почерком с завитушками: оплата мастеру Лиговскому две декады, до Тобольска и обратно, с проживанием и кормлением. Оставалось кивнуть и попросить свозить меня в банк. Сначала я сняла рубль пятьдесят, надеясь, что дотяну, но дешевле двугривенного отдельного жилья не было ни разу. Проблема оказалась в багаже, четыре сумки невозможно оставить в открытой повозке, а в общей комнате хотелось спать, а не караулить вещи. Еду покупала на рынках, принюхиваясь к подозрительным начинкам, и питалась всухомятку все время. Так и дописывала, снимая денежку: «оплата еды и жилья в дороге».

К тому же у мастера воспалилась царапина на руке, он и так злился по любому поводу, а тут еще и дожди пошли без перерыва. На третий день поездки я разглядела покрасневшую царапину и предложила ее вылечить.

Что с дурочки взять.

Весь четвертый день он орал, ругаясь без перерыва, на пятый охрип, на шестой потерял сознание.

Я окликнула возницу, он помог без разговоров. Снял мундир с вояки, и оба мы выругались не хуже мастера: царапиной на кисти оканчивалась довольно глубокая рана, тянувшаяся от предплечья.

«Нате на лопате… шить придется.»

Не, так справлюсь.

«Послушай Марфу, шайтан тебе раздери!»

Справлюсь. Ниток и иголок все равно нет. Только бы возница не заложил. Прежде всего самому мастеру.

Осторожно и медленно я направляла дар, мысленно переворачивая страницы с осложнениями, но обошлось, с памятью мне повезло. Это уж так листала, на всякий случай.

Мы не трогались с места до самого вечера и ночлег устроили у костра, уложив мастера на сиденье повозки. Возница, дядька Макар, ничего не говорил и не спрашивал, я тем более молчала. Только вытащила пирог, купленный на вечер, разделила пополам. Собственно, я не спала, каждый час залезала к больному и потихоньку цедила свою силу, радуясь, что он спит.

Утром напились чаю, благо, заварка имелась у нас обоих. Дядька Макар еще и листочков смородины добавил в кипяток. Вкусно получилось. Я довольно жмурилась – рана у вояки подживала. Он попил, не открывая глаз, перевернулся на другой бок и опять заснул.

Добирались еще три дня, не заезжая на ночевки, чтобы я имела доступ «к телу». Доехали до цели из последних сил и я, и мастер, и лошадь, пришлось еще тратить силы на целебный