в фургоне и что заплатит наличными. – Руиз пожал плечами. – Мой босс не появлялся на работе пару дней, и я решил все сделать сам.

– А не говорил, откуда или куда едет?

Руиз покачал головой.

– Он ждал здесь, пока вы ремонтировали?

– Нет, краске нужно высохнуть. Он вернулся на следующий день, ближе к вечеру.

– И он оставил фургон и ушел? Не спрашивал дорогу или еще что-нибудь?

– Нет, просто ушел. Я подумал, что он идет на автобусную остановку или что-то в этом роде.

– Что-нибудь еще можете вспомнить?

– Нет, наверное.

– Хорошо… – Эрик вытащил из кармана рубашки карточку. – Вот моя визитка. Если что-то вспомните, сразу звоните – в любое время дня и ночи. Ясно?

– Значит, у меня не будет проблем?

– Нет, но потом, возможно, придется дать официальные показания.

Руиз сунул карточку в задний карман брюк.

– И вы не расскажете боссу?

– Нет. – Скотт покачал головой.

Когда агенты вернулись в машину и включили кондиционер, Эрик заговорил:

– Мы напали на след, Хьюстон. Я это чувствую.

Они поехали по адресу Маргариты, который дал им Руиз. Она жила в одном из одноэтажных домов в стиле ранчо, построенных в 1940–1950-х в самом сердце долины Сан-Фернандо. Агенты припарковались на чистенькой улочке с коротко подстриженными газонами, где от жары усохли только кусты герани и толстянки. У дома Маргариты на подъездной дорожке не было машины, но работающий на крыше охладитель, чье жужжание услышали агенты, намекал: дома кто-то есть.

Дверь открыла девушка-подросток с угрюмым лицом. За ее спиной ревела телевизионная реклама.

– Да?

Агенты представились и объяснили, зачем им нужно поговорить с ней. Маргарита не пригласила их в дом, но согласилась описать мужчину, который загнал фургон в гараж.

– Хавьер общался с ним снаружи. Я просто хотела позвонить, а наш босс в этом плане очень строгий – заставляет пользоваться телефоном-автоматом на тротуаре сразу за воротами. Я пошла к нему, а парень с фургоном уже был там и посмотрел на меня так, что я реально испугалась. И я ушла, но разозлилась, потому что хотела сделать важный звонок.

– Он что-то сказал? – спросил Скотт.

– Ну, когда я подошла, он говорил громко, так что я расслышала. Как будто с роботом разговаривал, понимаете? С автоматом. Очень громко произнес «Аризона».

– Что-нибудь еще?

Маргарита покачала головой:

– Нет. Он сразу заметил меня.

– Можете описать его внешность? – попросил Эрик.

– Да обычный мерзкий тип. Белый.

– Цвет волос? Глаз?

– Борода клочками, светлая. Волосы, наверное, тоже, но они были под бейсболкой. Цвет глаз не помню. Может, карие…

– А какой голос? Акцент был?

– Не заметила. Я слышала только одно слово.

Эрик вытащил визитку и повторил сказанное Руизу: позвонить, если Маргарита еще что-то вспомнит. Когда они вернулись в машину, Скотт заметил:

– Возможно, тебе удастся заполучить золотую звездочку, Рамос.

Эрик хотел ответить, но тут зазвонил мобильник Скотта. Он взял трубку, выслушал и сказал: «Уже возвращаемся». Затем взглянул на Эрика:

– Тони идентифицировал женщину, у которой «Тридцать два – один» нашли хирургическую пластинку.

Эрик взволнованно хлопнул по приборной панели:

– Черт возьми!

– Ее зовут Элеонора Паттерсон. Лэнс сейчас выясняет, подавали ли заявление о ее пропаже.

– Я же говорил, мы напали на след этого парня.

– Ну, его надо еще найти, – остудил пыл напарника Скотт, заводя машину.

– Да, но если мы правильно интерпретировали показания Маргариты, он едет в Аризону. Мы знаем цвет, марку и вероятную модель фургона.

– Но не знаем ни его номера, ни имени преступника.

– Это меня не смущает, – заявил Эрик. – Нужно объявить его в розыск в Аризоне.

Скотт взглянул на него и выехал на петляющую по каньону дорогу, которая должна была привести их обратно в офис.

– В Аризоне и в Калифорнии. Возможно, он еще не добрался до цели.

– Ладно, – согласился Эрик. – Попросим полицию Лос-Анджелеса разослать ориентировку.

Теперь зазвонил его телефон. Эрик ответил, послушал, отключив микрофон, и сообщил:

– Лэнс сейчас соединит с детективом Крегеном из полиции Карлайла, который ведет дело Паттерсон.

Скотт кивнул и умолк.

* * *

Когда звонивший представился коронером с Аляски, Кэрол соединила его со Стили, которая была в лаборатории. Она поднесла телефон к компьютеру, чтобы на мониторе появился оцифрованный рентгеновский снимок головы Томаса Каллена, и после этого ответила на звонок.

– Чак Тэлбот, – буднично представился голос. – Анкориджский отдел судмедэкспертизы.

– Рада знакомству, доктор Тэлбот.

– Можно просто Чак. Знаете, вся эта история с пулей в неопознанном теле вызвала у нас небольшой переполох.

Стили не смогла понять его тон:

– Что?

– Может, оно и к лучшему, не знаю… Но это не ваша проблема. Я звоню сказать, что личность подтверждена: это Томас Каллен. Мы опубликуем информацию в сети ОВК сегодня днем.

Стили сделала пометку:

– Отличная новость. Можно спросить, как вы установили личность?

– По зубам. С ними вышла нестыковка. Или, может, я просто хочу все свалить на одонтолога… – Собеседник усмехнулся. – У нас с ним старая вражда. Хотя вообще-то он не виноват. – Последовала пауза. – Наш разговор ведь строго конфиденциальный?

– Абсолютно, – быстро ответила Стили, – как и все общение нашего агентства с коронерами.

– Хорошо. Так вот, одонтолог дал нам стоматологическую карту погибшего, а мы отправили ее копам, чтобы те передали в NCIC. Как и у большинства коронеров, у меня нет прямого доступа к NCIC. Пытаюсь установить терминал у себя уже… сколько… лет семь? Или десять… Как бы то ни было, я отдал карту. И сейчас обнаружил, что ее дальше никуда не переслали.

– Ну, в этом явно не стоит винить одонтолога.

– Да, но все равно хочется. Мой техник, прежде чем приступить к трепанации черепа, выпилил верхнюю и нижнюю челюсти и отправил одонтологу для стоматологического заключения. Когда я начал вскрытие, то без проблем извлек пулю, но у меня не было челюстей, и я предположил, что пуля свежая. Решил, что предсмертная травма будет видна на нёбе, потому что на остальных частях тела не было признаков причины смерти. А ткани слишком разложились, чтобы провести токсикологическую экспертизу. Так что всё свалили на пулю. Дело закрыто.

– Но сейчас-то челюсти снова у вас?

– Оказывается, они и были у нас все это время – в холодильнике. Просто никто не осмотрел их после того, как одонтолог вернул их обратно, чтобы выяснить, предсмертная это травма, или старый шрам, или что-то в этом роде. А рана затянулась, так что это определенно старая травма от огнестрела. И теперь мы сели в лужу. Мой техник поспешил, я оказался недостаточно внимателен, одонтолог сообщил только о зубах и не потрудился описать нёбо, а наши копы не сделали и половину