— Прекрасный наряд, — отметил Луи. — Франция может вами гордиться.

Мария-Луиза не привыкла к комплиментам, особенно по поводу своей внешности или одежды. Она смущенно улыбнулась, обрадованная поддержкой мужа. Луи на свой лад пытался ее успокоить, заверить, что все будет хорошо. Такси остановилось перед зданием в неоклассическом стиле с величественным портиком. Они подъехали к оперному театру. По парадной лестнице ко входу торопливо поднимались гости в костюмах и вечерних платьях. Луи взглянул на часы — представление вот-вот должно было начаться. Семья Шасслу-Лоба заняла свои места на втором балконе вместе с другими членами французской делегации. Отсюда было удобно наблюдать за происходящим не только на сцене, но и в зале. Мария-Луиза впервые увидела организатора и руководителя этой выставки Германа Геринга, который приветствовал публику из правительственной ложи. Наряду со многими другими званиями главнокомандующий люфтваффе и министр авиации стал также рейхсегермейстером — главным егерем рейха. В тот вечер места рядом с ним занимали наследные принцы Дании. Мария-Луиза не была большой ценительницей оперного искусства, но этот спектакль ее заинтересовал. Темы таинственной, зачарованной природы, магии и охоты, которые затрагивались в пьесе, увлекли ее. Прислонившись к перилам, она наблюдала за представлением через элегантный золотой лорнет, а в перерывах между сценами время от времени бросала взгляд в сторону почетной ложи. Под бархатным балдахином бегали причудливые тени, порожденные освещением и декорациями. Преображенное этим фантасмагорическим светом, лицо главного егеря рейха приобрело странный вид. Его худое лицо при плотном телосложении казалось вылепленным из воска. Претенциозная внешность и безупречная одежда говорили о том, что он самым тщательным образом заботится о своей персоне. Было что-то женственное в его поджатых губах и тонких, почти невидимых бровях. Что за человек скрывался за этими ледяными голубыми глазами? Мария-Луиза сразу подумала об эмоциональной и, возможно, жестокой натуре. В этот самый момент рейхс-егермейстер взглянул прямо на нее, пронзив ее стальным взглядом. По лицу военного скользнула едва заметная улыбка. Мария-Луиза тут же отвернулась. Она попыталась вновь сосредоточиться на пьесе, но ее охватил ужас, мешавший понять, что происходит на сцене. Когда спектакль закончился и в зале снова зажегся свет, Луи заметил, что она необычайно бледна. Сказывалась усталость с дороги или ей нехорошо от духоты в зрительном зале? Поскольку Мария-Луиза ни словом не обмолвилась о своем внутреннем смятении, Луи решил, что лучше не посещать фуршет и немедленно вернуться в отель, чтобы отдохнуть.

8

На следующее утро Мария-Луиза вновь обрела свою обычную бодрость и была готова присутствовать на официальной церемонии открытия Международной охотничьей выставки. Красные знамена со свастикой, барабанная дробь, стук ладонями о приклады — эта охотничья олимпиада стала продолжением Олимпийских игр, которые годом ранее национал-социалистический режим организовал в столице рейха. Геринг предстал перед собравшимися в необычном охотничьем костюме и с присущей ему помпезностью занял свое место на помосте, рядом с огромной бронзовой скульптурой оленя, установленной на каменном основании. В наступившей торжественной тишине Мария-Луиза стояла среди огромной толпы рядом с мужем и другими членами французской делегации, готовясь слушать выступления официальных лиц — в соответствии с программой мероприятия они будут поочередно подниматься на трибуну, чтобы произнести речь на немецком, французском, итальянском и английском языках. Плотный, упорядоченный людской поток выглядел впечатляюще. По какой-то неясной причине Мария-Луиза чувствовала себя неуютно перед этой группой немецких офицеров в форме. Вскоре ощущение, которое она испытала накануне в опере, вернулось к ней, став еще более гнетущим.

Несколькими часами ранее произошло нечто, вызвавшее у нее глубокое потрясение, хоть она и пыталась убедить себя в незначительности этого события. У входа в ресторан, где подавали завтрак, она рассматривала стойку с туристической информацией. Там, среди вороха буклетов, ей на глаза попались официальные листовки со свастикой. Мария-Луиза знала немецкий язык достаточно, чтобы понять, о чем в них говорилось: «Не делайте покупок в еврейских магазинах и универмагах, не обращайтесь к еврейским адвокатам, избегайте еврейских врачей. Покажите евреям, что они не могут безнаказанно осквернять Германию и порочить ее честь. Каждый, кто выступит против этого призыва, тем самым подтвердит, что он на стороне врагов Германии». Охваченная стыдом, она поспешно прикрыла эту гнусную пропаганду рекламными брошюрами и, ни словом не обмолвившись о своей находке, заняла место за столиком рядом с мужем. И вот теперь она оказалась лицом к лицу с этой человеческой массой, которая в едином порыве вытянула руки в сторону официальной трибуны, в то время как тишину первых минут разорвали возгласы «Хайль!».

После завершения церемонии открытия семья Шасслу-Лоба, как и другие члены делегации, была приглашена посетить выставочный павильон. Мария-Луиза цеплялась за мысль, что она вот-вот вернется в свой привычный мир. Их окружала большая, шумная толпа. По величественному, залитому светом зданию эхом разносились все языки старой Европы, так что оно больше напоминало Вавилонскую башню, чем храм, в котором верующие собираются на причастие. В центре большого зала парил эффектно освещенный венок из флагов в цветах стран-участниц. Подхваченные потоком посетителей, маркиз и маркиза прошли в примыкающий к нему выставочный зал, украшенный трофеями крупных оленей. Геринг все делал с размахом, и везде чувствовалось его явное желание произвести впечатление: чучела животных, оружие, картины, гобелены, фотографии и скульптуры по-своему отражали страсть немецкого народа к охоте. Мария-Луиза и ее муж оказались лицом к лицу со множеством оленей, кабанов, косуль, барсуков и ласок с одинаково застывшими глазами. Эту натуралистическую картину не дополняли никакие другие декорации. Чучела были выстроены в ряд по размеру, возле каждого стоял указатель с названием животного, переведенным на несколько языков. На этот раз не выдержал Луи — вид такого количества трупов показался ему слишком жутким. Схватив Марию-Луизу за руку, он увел ее в зал, посвященный творчеству Бенедикта Фрута. Его охотничьи сюжеты в виде скульптур вызывали, судя по всему, меньший интерес, чем соседний некрополь, так что в относительной тишине супруги Шасслу-Лоба смогли вполголоса перекинуться парой слов. Они быстро сошлись во мнении, что беглого осмотра других павильонов будет вполне достаточно, чтобы удовлетворить их интерес. Обнаружив, что Луи пребывает в таком же настроении, как и она сама, Мария-Луиза немного расслабилась и позволила своему вниманию задержаться на группе животных из нимфенбургского фарфора. Статуэтка волка, на которого нападают пять собак, была выполнена в чрезвычайно реалистичном стиле. Когда Мария-Луиза подняла голову, Луи рядом не было. Она перешла в следующий зал, посвященный живописи. В углу этой большой комнаты она с удивлением обнаружила абстрактную картину, которая заметно выделялась среди классических натуралистических картин с животными. Среднего размера работа представляла собой клубок кривых