— Что ж, прекрасная новость, не так ли? Справедливое признание вашего упорства, мужества и преданности делу, которые вы демонстрируете на протяжении почти четырех лет во главе своей команды, — радостно произнес он.

— Вопрос в другом. Вы считаете, будет разумно принять это приглашение? — спросила она, не желая произносить слова «раса» или «евреи».

— А что, собственно, вас в нем смущает?

Осторожно и тщательно подбирая слова, Мария-Луиза, не имевшая привычки проявлять эмоции, рассказала мужу о риске, который, по ее мнению, могла повлечь за собой эта поездка. Луи слушал очень внимательно. Когда она закончила, он сказал:

— Я понимаю ваши сомнения. И разделяю их, но лишь отчасти. Не забывайте, что речь об официальном мероприятии, организованном под эгидой правительства. Отказ в выполнении этой просьбы без веских на то оснований может поставить нас в щекотливое положение.

— Вы прекрасно знаете, что я всегда помню о долге и не имею привычки уклоняться от своих обязанностей, — с досадой возразила ему жена. — Я защищаю интересы своей команды, как вам хорошо известно, — решительно продолжила она, — но не на любых условиях.

— Понимаю вас, дорогая. Думаю, имеет смысл прислушаться к совету… Давайте спросим об этом маршала, — предложил он. — Его доброжелательность, мудрость и дружеское отношение, несомненно, смогут нам помочь.

Мария-Луиза не ответила, но ее молчание было равносильно согласию. С годами маршал стал для ее мужа своего рода духовным наставником, да и сама она полностью доверяла суждениям их знаменитого друга.

6

Несмотря на все усилия, мне никак не удавалось объединить в едином образе две, казалось бы, несовместимые грани личности Марии-Луизы. С одной стороны — богатая дама, живущая в частном особняке неподалеку от Дворца инвалидов среди дорогой инкрустированной мебели и картин знаменитых художников, которую обслуживает целый штат прислуги; с другой — хозяйка охотничьей команды в сапогах, заляпанных грязью холодных лесов Уазы, властно правящая миром мужчин. В 1933 году маркиза стала первой женщиной, возглавившей престижную команду «Горами и долинами». В то время ей было пятьдесят четыре года. Эта команда псовой охоты, которая безраздельно господствовала в лесу Алатт, объединяла избранное — и в то же время весьма разношерстное — общество. В нее входили и аристократы, и выходцы из крупных еврейских семей, включая Ротшильдов и Камондо. Одной из немногих женщин в команде была Беатриса Райнах, дочь графа Моисея де Камондо. После смерти своего брата Ниссима, павшего за Францию в 1917 году, эта опытная наездница и скромная светская дама стала постоянной участницей охот маркизы.

Полагаю, Мария-Луиза очень гордилась тем, что возглавила эту команду. Я вижу в этом подтверждение ее принадлежности к аристократии и интеграции в высшее общество. Традиции, связанные с охотой, сочетали в себе престиж старинной королевской привилегии с деревенским фольклором, окрашенным ярким национальным чувством, если не сказать нотками национализма. Пышные церемонии в День святого Губерта, который считается покровителем охотников, возрождали традиции вечной Франции, привязанной к своей земле, и олицетворяли возвращение к прошлому. Сами охотничьи ритуалы также воссоздавали жесткую социальную иерархию, в которой каждому было отведено свое место. Принимая в них участие, к тому же в роли хозяйки команды, Мария-Луиза демонстрировала свою приверженность консервативным устоям. Она с большим трудом добилась положения в обществе, и, должно быть, оно имело для нее особую ценность. Целеустремленная, решительная, жесткая, бескомпромиссная — именно такой я представляю ее себе, когда вижу на фотографиях вместе с ее охотничьей командой и сворой собак.

Деревенский образ охотника и его суровые будни резко контрастировали с повседневной жизнью светской дамы. Во время сезона дважды в неделю все члены команды собирались на один и тот же ритуал. День начинался в охотничьем клубе при отеле «Дю Гран Серф» недалеко от Шантийи, в ресторане которого для них был выделен отдельный зал. Для поддержания сил охотникам подавали сытные блюда местной кухни. В то время как остальные гости отеля лишь перекусывали сладкими пирожками, участники наслаждались дымящимся рагу из баранины, запивая его местным красным вином. Я представляю себе Марию-Луизу в темно-синем костюме с обшитыми шнуром бархатным воротником и карманами, сидящую во главе стола, за которым собрались в основном мужчины, под охотничьими трофеями и гравюрами с изображением животных. Теперь можно начинать охоту. Многие черты, манеры и действия, присущие охотнику, а тем более главе команды, кажутся мне мужскими. Вероятно, Марии-Луизе было непросто взять на себя эту роль. Тем более что она, будучи первой женщиной во главе команды, не имела примеров для подражания. Физическая форма Марии-Луизы меня тоже поражает — в пятьдесят лет ей хватало сил для долгих поездок по лесу в неудобном женском седле. Наконец, на черты ее характера проливает свет и жестокость, присущая этому виду охоты, который в наше время вызывает множество споров и критики. Добычу преследовали, пока она не выбивалась из сил, после чего подавался сигнал к расправе. Животное убивали кинжалом или рогатиной. Лучшие части туши забирали охотники, а внутренности бросали стае, и их, еще дымящиеся, пожирали собаки. Определенно, Мария-Луиза не переставала меня удивлять. Собранная мной информация, придавая ее характеру дополнительную глубину, вырисовывала очертания куда более целеустремленной и сложной личности, чем я предполагал.

7

Берлин, ноябрь 1937 года. В машине, везущей их с мужем в Берлинскую государственную оперу, Мария-Луиза листала программу праздничных мероприятий: церемония открытия, посещение выставочных павильонов, лекции о немецких охотничьих традициях, торжественный ужин и бал в Шарлоттенсбургском дворце и, наконец, традиционное празднование Дня святого Губерта в лесу Груневальд. Следующие несколько дней обещали быть насыщенными. Накануне багаж супругов Шасслу-Лоба был доставлен в номер люкс элегантного отеля «Адлон», расположенного напротив Бранденбургских ворот. В большом зале отеля, украшенном огромными мраморными колоннами, они встретились с другими французами, приехавшими на выставку. Первый день в отеле дал им возможность восстановить силы после утомительного четырнадцатичасового путешествия на поезде с Восточного вокзала. В тот вечер начинались праздничные мероприятия. На улицах столицы немцы проявляли удивительное гостеприимство и большую учтивость по отношению к иностранцам. Эпицентром торжеств стал бульвар Унтер-ден-Линден, где располагались официальные здания и посольства. Сейчас этот район напоминал гудящий улей, и эту атмосферу еще больше усиливали непрекращающиеся гудки такси, возвещавшие о прибытии иностранных делегаций и гостей.

По инициативе министра Геринга все иностранные делегации были приглашены на оперу «Вольный стрелок» Карла Марии фон Вебера. Мария-Луиза надела длинное шелковое платье, поверх которого набросила шубу из чернобурой лисицы. Сомнения, терзавшие ее перед поездкой, постепенно уступили место относительному спокойствию. Теперь, когда она оказалась в Берлине, ей не терпелось принять участие