Шрифт:
Закладка:
Но пока это не произошло, итальянцы успели зарекомендовать как довольно-таки организованная, хотя и чересчур шумная компания. Здесь надо немного отступить назад и оговориться: имя де Монсегюр уже успело долететь до самых отдаленных уголков Италии и сыграло на руку Ги. Итальянцы молча кивали головами и, вечно бурча что-то себе под нос, тем не менее, выполняли приказания своего французского предводителя, прозываемого на итальянский манер «кондотьере»…
Минуты относительного затишья Ги, как и просил раненый Лука де Сент-Эньян, проводил в шумных компаниях, образовавшихся вокруг графа Шарля. Он неистово кутил, транжиря, правда с оглядкой на Луку, деньги и вскоре заслужил всеобщее расположение знатных сеньоров. Об их совместных выходах в бордели начали слагать легенды, а слухи об исполинской мощи красивого француза уже успели долететь до ушей большинства итальянских красавиц, в том числе и благородного происхождения. О гулящих девках можно умолчать – и так все ясно. Они просто штурмовали бивуаки, стоило им прослышать о прибытии богатого и щедрого на экю и ласки франка…
Все эти «подвиги», честно говоря, успели осточертеть нашему герою, но он «мужественно» крепился и исправно доигрывал свою роль.
В его большой компании был и Анри де Кастиль, с которым Ги старался настойчиво подружиться. Анри тянулся к этому богатому, расточительному и, как ему казалось, болтливому рыцарю, хотя и ощущал где-то в самой глубине своей души небольшой холодок опасения. Словно антилопа, пробегающая мимо мирно спящего льва. Неизвестно, когда же он проснется, но то, что он проснется – никаких сомнений не было. Что-то опасное сквозило от Ги де Леви, и Анри, в конце концов, приписал свой внутренний страх отважному и бравому виду этого полу-грубияна, позволив себе расслабиться… Ги, в свою очередь, стал более внимательно присматриваться к Анри, но пока ничего странного или подозрительного в его поведении не находил.
Рождество армия провела под Римом. Граф Шарль был со всеми немыслимыми атрибутами помазан на царство, папа Римский Климент, стоя на вершине лестницы храма Святого Петра (наконец-то он дождался этого!), на весь мир объявил отлучение вероломного и еретичного Манфреда, опекуна юного Конрадина, от церкви, а земли, некогда входившие в состав королевства Обеих Сицилий, добычей графа Шарля де Анжу и де Провен. Рыцари встретили это известие громкие криками радости, а наемники, составлявшие львиную долю армии, попытались, на радостях, устроить небольшой погром в Риме и его окрестностях. Но граф, теперь уже король, сурово подавил их выходку, заставив говорить о себе, как о новом диктаторе.
Но Ги де Леви был далек от всего этого. Далек, как в прямом, так и в переносном смыслах. Он с рейдовой группой рыскал по северной Италии, настигая и уничтожая очаги сопротивления, разбросанные Манфредом в надежде, что французы увязнут в этой трясине, называемой партизанской войной…
Вынужденное безделье, воцарившееся при дворе новоиспеченного короля, тяготило Ги де Леви. Он с большим трудом уговорил Шарля де Анжу позволить ему самому отобрать первую часть флорентийских рыцарей и тот после недолгих колебаний (спасибо Луке де Сент-Эньяну) разрешил своему другу детства уехать.
Отобрав первые полторы сотни наемников, Ги де Леви решил сразу же их проверить в настоящем деле и вывел для рейдовой работы, буквально изматывая ежедневными маршами и погонями, направленными против сторонников Манфреда.
Наемники не разочаровали его и вскоре они захватили один замок, стоявший южнее Рима на расстоянии тридцати лье, что позволило сделать из него форпост обороны и основную базу нового отряда.
Сказать, что они захватили замок, было бы немного нечестно. Хозяин замка – сторонник Манфреда и гибеллин в пятом поколении просто-напросто бросил укрепление, слуг и половину имущества, увезя с собой все продовольствие, оружие и захватив гарнизон. Слуг, за ненадобностью, он просто оставил в замке, только одних женщин, девушек и старух, не забыв увезти всех мужчин в качестве ополченцев.
Ги осмотрел замок и разумно решил расположиться именно в нем. Глубокий и широкий ров, сдвоенная надвратная башня с подъемным мостом и решеткой, крепкие куртины, высокие башни, большой донжон с примыкавшим к нему жилым домом и двухэтажным каменным строением, сочетавшем в себе кухню и склады, теплые конюшни – вот все, что еще надо рыцарю, чтобы ощущать себя в относительной безопасности.
Рыцари придирчиво опросили всех служанок, прогнали человек пять, но остальных оставили для обеспечения нормального быта. Увидев своего нового хозяина и поняв, что он довольно-таки миролюбив и спокоен к слугам, женщины успокоились и даже успели полюбить своего немногословного и малотребовательного, но пунктуального и обстоятельного сеньора. К концу третьего дня некоторые из особо шустрых и разбитных служанок уже успели завести себе любовников из числа флорентийцев, а одна из служанок господского дома буквально по уши влюбилась в Ги де Леви, встречая и провожая его томными взглядами, вздохами и всем своим поведение давала понять, что совершенно не против, если рыцарь позволит себе минутную слабость и…
Но Ги де Леви с головой погрузился в эти нескончаемые погони, засады, ловушки, из которых он каким-то чудом выбирался, распространяя вокруг себя ореол неуязвимости и немыслимой везучести. Знать армии косилась на рыцаря, который бросил их «на произвол судьбы» в Риме и унесся сломя голову громить очаги сопротивления, но постепенно и эти ворчания утихли, предоставляя Ги самому себе…
Письма из дома приходили нерегулярно, с большими задержками, или вовсе терялись где-нибудь на полпути между Мирпуа и Римом, Ги скучал и, чтобы бороться с ностальгией, все глубже и глубже увязал в работе…
Замок Арче. 10 января 1266г.
– Мне он уже порядком надоел… – Манфред нервно бросил большой серебряный кубок на каменные плиты комнаты донжона замка Арче. – Анибальди, сколько мне раз надо повторять тебе…
Анибальди спокойно отложил свой кубок, с грустью покосился на дымящийся кусок говядины, приготовленной с чесноком и специями, от аромата которых у него начинали течь слюнки и побаливать голова в висках и под глазами. Он не ел почти сутки, уводя от погони и обложенных французами северных замков имущество, вооружение и деньги, столь необходимые для продолжения войны.
– Синьор,
