вообще не разбираешься. Мне не очень везет по жизни, я хотела только дружбы и любви, а еще нормальную работу, чтобы родителям было легче. Демид со мной плохо поступил, и ты не лучше.

– Я помогаю своим на родной земле, а Демид зарится на чужое. Как нас можно сравнить?

– У меня было мало времени, чтобы разобраться. От вашего мира голова кругом идет. Дайте передохнуть.

Мы сидели на примятой свекольной грядке почти в обнимку, Мирон держал меня за плечи, а я смущенно теребила ворот, с которого отлетели пуговицы. Солнышко поднялось выше, роса высохла, огуречная грядка заметно приободрилась, узрев поражение врага.

Я кивнула в сторону листьев:

– Можно мне перед ними извиниться и как-то загладить вину?

– Будешь поливать и душевные песни петь, может, простят, они ребята отходчивые. Дольше помнят добро и ласку.

– Все ждут хорошего обращения, не только смышленые овощи в огороде, – заметила я, досадуя на свою робость.

В спокойном состоянии не могу смотреть ему прямо в глаза, а сегодня Мирон был чисто выбрит, казался моложе и привлекательней. Но его привычка разгуливать с голым торсом меня угнетает. Видимо, он думал о чем-то похожем.

– Надо тебе другую одежду раздобыть, – протянул он, расправляя оборочки на моих рукавах. Я хотела активно поддержать мысль, но у калитки в огород раздался молодой женский голос:

– Мне сказали, ты вернулся еще вчера. Ждала, думала, придешь в гости. А тут нашлись дела поважнее… И прямо с утра на грядках. Ты меня постоянно удивляешь, Мирон. Но не всегда приятно.

Девушка в красной майке была красива. Рыжевато-каштановые волосы высоко собраны надо лбом, вьются на висках. Глаза смелые, дерзкие. Я почему-то сразу догадалась, что это Ульяна. И она бешено ревнует ко мне главного бунтаря. Вряд ли сумеем подружиться.

Мирон торжественно вручил мне супницу, которую вчера поймал в кустах при дороге, и велел собирать малину на заброшенном соседском участке. В помощники и надсмотрщики дал Тимоху, а сам отправился выяснять отношения с недовольной подружкой. Я хорошо успела ее рассмотреть и почему-то выдохнула с облегчением.

Ульяна ничуть не фигуристей меня, зато выше ростом. Спортивная, худощавая, без явных женственных округлостей. Ей бы кепочку на макушку и волосы покороче – вылитый тинейджер. И стиль одежды подходящий – короткие шорты, майка и кроссовки. Ладно, не тинейджер, а теннисистка, не попавшая в финал. Взгляд у нее слишком колючий, неприязненный, победители смотрят добрее.

Если Демид жестоко обидел ее, начнет отыгрываться на мне, но ведь я ни в чем не виновата. Я сама пострадала от неосторожных обращений местных лихачей с «машиной времени». Попыталась развить эту тему с Тимохой, хватит ему лопать малину, так мы супницу до обеда не наполним, а бабе Доре на зиму пригодится варенье. Кстати, где они сахар берут…

– Тим, а как тут с продуктами фабричного производства? Сахар, соль, мука, крупы и прочее. Мельниц я в округе не встречала и заводов по выжиманию масла из рапса тоже. У вас даже поля заросли лютиком и ромашкой. Лес наступает.

– Держимся на старых запасах. В Темени остались склады. Ну, еще меняемся потихоньку с другими областями. А куда деваться? На западе третий год блокпосты, официально Сибирь считают зоной космического поражения. По их сводкам здесь толпы мутантов и вирусная инфекция. Если бы не ценное топливо, от нас бы давно отгородились искусственными горами.

– На что меняетесь?

– Фобий, – коротко бросил он, прежде чем закинуть в рот очередную пригоршню ягод. – Правда, ближайшую аномалию еще до раздела всю подчистую выгребли хапуги из Центра, но Мирон знает пару тайных местечек. Думаешь, Демид охотится за ним по политическим убеждениям? Вранье! Его боссам нужно уникальное вещество из космоса. Они хотят его за границу продать, а там оружие сделают и миру конец.

– Мирон у вас главный? Вроде сибирского Че Гевары, да? Сколотил отряд бунтарей и борется с правительственным режимом в лесах. Против чего он борется, объясни толком? Насчет фобия понятно, хочет оставить себе. А дальше?

Тимоха шмыгнул носом и часто заморгал, собираясь с мыслями.

– Ну, во-первых, чтобы нас уважали и не считали уродами. Ты и половины не видела, что тут творится. Даже замокиши обрели голос, требуют установить пропускную систему в лес.

– Зачем?

– Чтоб чужаки не мусорили и правильно тушили костры. И не куражились на охоте. Рыбу здесь раньше глушили взрывчаткой, в берлоги и норы запускали ядовитый газ. На телефоны свои зверства снимали и выкладывали в Сеть. Глумились, сволочи.

– А во-вторых? – напомнила я.

– Отдельное государство.

– Мирон в президенты пойдет? В князья? Или у вас будет военная диктатура?

– Разберемся без сопливых! Тебя не касается. Ты же хочешь вернуться к Демиду и свалить в Центр.

– Не веришь, что я из другого времени?

– Мирон не верит. Он вообще никому не верит.

– Волк-одиночка?

– Вроде того, – щедро оскалился Тимоха и утробно заворчал, приподнимая ветку с крупными ягодами.

– А что у него с Ульяной? – не унималась я.

– Росли по соседству. Друзья.

– Она его девушка?

– Разберутся. Хватит спрашивать, дай поесть, я сладенькое люблю, а сгущенка закончилась.

Пока я обдумывала его слова, к нам подошла Ульяна. Покусывая соломинку, задержала тяжелый взгляд на булавке, которой я сцепила платье вместо пуговиц и вдруг заявила прямо:

– Значит, ты и есть невеста Бурова? Ну-ну…

– Он меня замуж не звал, а я не напрашивалась.

– Просто кувыркались в одной кроватке, ага?

– Была неудачная попытка. Повторять не хочу, – отрапортовала я. «Вот же пристала, липучка костлявая!»

– А что случилось? Демидушка оплошал или ты ненасытная? – Ульяна выплюнула соломинку и уперлась языком в щеку. Наверно, намекала на что-то чересчур интимное.

Тогда я тоже решила огорошить ее по полной программе.

– Слушай, оставь насмешки, мне и так досталось за последние дни. Нервы на пределе. Помоги с одеждой, пожалуйста. Я тебе потом все, что хочешь про себя расскажу, мне скрывать нечего.

– Ладушки! Топай за мной, поболтаем.

Я бережно поставила супницу на землю и уже собиралась отправиться за новой знакомой, как меня остановил Тимофей.

– Вы чего, девчонки? Мирон приказал не пускать Дашу со двора.

– Со мной можно, я сейчас улажу, – процедила Ульяна.

– Тогда и меня берите! – радостно гаркнул Тимоха, заправляя футболку в штаны и приглаживая лохматую голову, будто на свидание торопился.

Я подхватила его веселый настрой, и Ульяна уже не казалась ехидной стервой, может, из женской солидарности подскажет, как держать себя в этой чудной компании. И развеет сомнения насчет оборотней. Я ведь до сих пор считаю, что это образное выражение. Не представляю Мирона в серой шкуре с когтями. Со страху бы