Шрифт:
Закладка:
Гармония трактует вопросы о благозвучии в музыке, о консонансах и диссонансах. В области художественного слова параллельные явления и приемы – это рифма, аллитерация и ассонанс.
Так как мы занимаемся художественной прозой, то на вопросе о рифме мы долго останавливаться не будем. Общее положение (с которым мы встретимся позже в вопросе о ритме): законы стиха, поскольку речь идет не о vers libre, и законы прозы в отношении пользования гармоническими приемами – во многом противоположны. В частности: если законным в стихе является полный консонанс, рифма – то в прозе рифма недопустима. Проза строится на диссонансе или на неполном консонансе.
Ех. «Через мгновенье вновь начинается рознь, раздор и галденье» (Щедрин).
«Он заставил себя справиться с набегающей слабостью, заливавшей его точно набегавший прилив».
«Он вновь мечтает о том, что считает кучи золота…» Особенно – рифмы глагольные.
Рифма допустима лишь изредка, как намеренный прием, как частный случай полного ассонанса. При этом непременно рифмуемые слова – ставятся рядом, что лишает такой консонанс вида нормальной стихотворной рифмы.
Ех. «Он щелкнул как волк зубами» (Гоголь, «Страшная месть»),
«Трещат нещадные тучи» (Ремизов, «Гнев Ильи-пророка»).
Ассонанс и аллитерация. Ассонанс (sono) – созвучие гласных в ударяемых слогах; аллитерация – повторение одних и тех же согласных. И то и другое – в эпосе: ассонансы – часто в русском; аллитерации – особенно в германском (начальные аллитерации в песне о Гильдебранте).
Ассонансы в прозе встречаются сравнительно редко; чаще – аллитерации. Как то, так и другое – является лишь музыкальными украшениями, лишь мелодическим приемом, придающим благозвучие, а не приемом изобразительным.
Ех. аллитерации: «Кругом стали 90-летние, 100-летние старцы» (Гоголь). Часто соединение ассонанса и аллитерации: «Солнечную забуду судьбу свою, зеленые заброшу рощи» (Ремизов).
Аллитерации случайные, особенно если они составляются из звуков трудно произносимых – являются недостатком: «Об обществе», «Из избранного народа», «Старик с всклоченными волосами»…
Эффектным изобразительным средством ассонансы и аллитерации становятся, когда из приемов гармонических они переходят в приемы мелодические.
Мелодия в музыкальной фразе осуществляется:
1. ритмическим ее построением;
2. построением гармонических элементов в определенной тональности и
3. последовательностью в изменении силы звука.
Вопрос о ритме мы пока отложим, а займемся двумя другими пунктами и прежде всего – вопросом о построении целых фраз в определенной тональности, тем, что в художественном слове принято называть инструментовкой.
Инструментовка целых фраз на определенные звуки или сочетания звуков – преследует уже не цели гармонические, или вернее, не столько цели гармонические, цели придания благозвучия – сколько цели изобразительные.
Всякий звук человеческого слова, всякая буква – сама по себе вызывает в человеке известные представления, создает звукообразы. Я далек от того, чтобы подобно Бальмонту приписывать каждому звуку строго определенное смысловое или цветовое значение. Но если не количество, то качество есть у каждого звука.
Ех. Р – ясно говорит мне о чем-то громком, ярком, красном, горячем, быстром. Л – о чем-то бледном, голубом, холодном, плавном, легком. Звук Н – о чем-то нежном, о снеге, небе, ночи. Звук Д и Т – о чем-то душном, тяжком, о тумане, о тьме, о затхлом, о вате. Звук М – о милом, мягком, о матери, о море. С А – связывается широта, даль, океан, марево, размах. С О – высокое, глубокое, море, лоно. С И – близкое, низкое, стискивающее и т. д.
И вот, построение целых фраз в определенной тональности, инструментовка на определенную букву – усиливает впечатление повторяемостью этих букв.
Простейший прием инструментовки – психологически простейший – инструментовка звукоподражательная.
Ех. Бальмонт. Ремизов. Замятин.
Инструментовка определяет настроения или состояния.
Звуковая характеристика героев. Лейтмотив. Контрапункты.
О ритме в прозе
Если мы оглянемся назад, в историю литератур, то мы отметим общее явление: поэзия – в виде песен, в виде стихов – появляется гораздо раньше, чем проза, поэзия – исторически предшествует прозе, проза – является всегда высшей ступенью литературы. Причина в том, что поэзия – гораздо примитивней прозы, законы ее проще, доступней. И, в частности, это касается вопроса о ритме: ритм в прозе – гораздо сложнее и труднее поддается анализу, чем ритм в стихе. Вот почему прав А. Белый, когда он говорит: «Писать яркой прозой – гораздо труднее, чем стихами… Проза – тончайшая, полнозвучнейшая из поэзии».
Мне уже не раз приходилось отмечать, что точной границы между поэзией и прозой нет. Мы можем провести определенную границу только между поэзией метрической и прозой: первое, что бросается в глаза, это то, что в прозе нет определенного метра; есть какой-то ритм и какие-то его законы – но нет метра. Стих тонический, то есть такой, правила которого требуют лишь одно и то же число ударений в строке и не требует одинакового числа слогов или правильного чередования долгих и кратких слогов, – стих тонический уже стоит ближе к прозе. И, наконец, свободный стих – уже совершенно естественно сливается с прозой. Ех. «Горные вершины».
6-ю строку Белый рассматривает как комбинацию ямбоанапестов с пустым промежутком в 1-й строке. Произвольно, искусственно… Правильней видеть здесь дактилехореическую строку.
Таких примеров свободного, прозаического стиха можно найти много, особенно у романтиков, как Гёте, Гейне, у Блока. Эпитет «прозаический» – отнюдь не в осуждение: наоборот, раз мы признали вместе с Белым, что «проза – есть тончайшая, сложнейшая и полнозвучнейшая из поэзии», – то «прозаический стих» – есть показатель (для меня) высшего развития поэтического дара у автора, высшего развития музыкального слуха, уже не довольствующегося грубым, рубленым, метрическим стихом, а прибегающего к сложному, неуловимому ритму vers libre. Очень показательно, что vers libre – «прозаический стих» является на высших ступенях развития литературы; возьмите хотя бы французов.
Но если я согласен с Белым, что «проза – есть тончайшая и сложнейшая из поэзии», то я совершенно не согласен с ним в попытке его из аэроплана прозы – свободного аэроплана – сделать подобие привязного воздушного шара поэзии. В этой же статье Белый утверждает, что у лучших прозаиков размеренность прозы – составляет определенный метр – или приближается к определенному метру.
Ех. Отрывок из «Романа в письмах» Пушкина.
4-я строка под ямбоанапестическое строение подогнана искусственно: чистый анапест. А если считаться с логическим ударением, то еще естественней слово «предположения» – рассматривать как 4-й пэон с двумя краткими слогами. – Отчего не «предположенья»? Потому что автор хотел нарушить метр: чутье, музыкальный слух подсказал ему, что надо нарушить метр.
Ех. из Гоголя: «Небо почти все прочистилось…»
3-ю, 4-ю и 5-ю строки
