Он самый. В тех же определенных кругах, в свое время был известен как Елизар. Наколки на пальцах я свел, но кое-что от прошлой жизни осталось.

Я поднял рукав пиджака, закатал рубашку на предплечье и продемонстрировал татуировку.

— На малолетке сидел? — Джек кинул острый взгляд на наколку. — Склонен к жестокости? Что ж, это многое объясняет. Кто-то за тебя знает? Мазу тянуть будет?

— Чалился вместе с Дато Ташкентским, Потапычем, Цырулем и многими другими, — пояснил я. — Они, наверняка, меня помнят. С Абхазом и Абреком в корефанах. Если что, могу их подтянуть, но свои проблемы привык решать сам. И замечу, успешно решаю.

Джек чуть помолчал и нехотя признал:

— Не знал. Но это ничего не меняет. Плевать, кем ты был в прошлом: стремящимся, козырным фраером, правильным босяком, да хоть вором. Сейчас ты барыга, бизнесом занимаешься, так ведь?

— Бизнесом занимаюсь, не без этого, — согласился я. — И что?

— А то, что барыга, бизнесмен, корефаном, таким ворам как Абхаз быть не может, — с каждым словом голос Джека набирал силу, становился увереннее и наглее. — Дойной коровой — да, товарищем — нет. Не будет волк дружить с овцами, он их жрёт. Такова природа. Если ты под Абхазом ходишь, так и скажи. Тогда твой беспредел с ним обсужу. Если нет, самому отвечать придется.

— Ты, что, не вкуриваешь? Ясно же сказал, свои проблемы сам решаю, — ледяным голосом отчеканил я.

— Значит, за наезд на ребят с тебя спрашивать? — вкрадчиво уточнил Виктор Владимирович.

— С меня, — я усмехнулся. — Если силы хватит.

— Хватит, — заверил Джек. — На таких, как ты, точно хватит.

Макс ухмыльнулся, продолжая жевать.

— А это кто с тобой, такой же бывший сиделец? — кивнул на Сашу главарь «смоленских».

— Мой заместитель, Саня, — представил товарища я. — Биографию рассказывать не буду. Имени будет достаточно.

— Слушай, Джек, а тебе вообще не все равно, кто я по жизни? — прищурился бывший гопник. — Ты же все равно беспредельщик. Воровской закон не уважаешь, к людям не прислушиваешься. Сам по себе со своей командой. Такие вообще-то долго не живут и плохо заканчивают.

— Не тебе судить, барыга, — ощерился в злобной улыбке Джек. На мгновение маска холеного, спокойного и уверенного в себе мужика сползла, обнажив настоящее нутро отморозка и бандита.

— Короче, у нас нет времени, давайте ближе к делу, — скучающим тоном предложил я. — Зачем за нами ехал? Чего хотел?

— Вот это уже конкретный разговор, — криво усмехнулся пахан «смоленских». — Хотел посмотреть на вас, потом тормознуть, перетереть. Есть у меня к вам большая предъява, можно сказать, огромная. К вам в офис сегодня мои парни приходили?

— Приходили, — подтвердил я. — Борзо себя вели, лавэ требовали. Пришлось немного поучить жизни. А что, ты что-то имеешь против?

— Имею, — Владимир Викторович впился в меня немигающим взглядом. — И спрошу за это сполна. Но у вас есть маленькая возможность соскочить. Достаточно выполнить мои небольшие условия, и живите дальше, торгуйте своими тряпками.

— Что конкретно ты предлагаешь? — мне стало ещё скучнее. Сейчас начнет счета выставлять и бабки требовать. Ещё с прошлой жизни, каждый раз одно и то же. Деньги, деньги, деньги. Как эти бандиты предсказуемы. Нет, чтобы фантазию проявить, попросить чего-то необычного, розового пони, например.

— Ты уходишь под меня. За борзость и наезд на пацанов будешь платить пятьдесят процентов от прибыли, — процедил Джек. — Но это ещё не всё. Моим людям лечиться надо. Поэтому отдельно подготовь десятку лямов. Можно прямо в ящиках, в которых вы любите бабло перевозить. Лысого верзилу, бойцов, бивших моих людей, своего зама, да, да, вот этого, стоящего с тобой рядом и нагло ухмыляющегося, отдашь нам. К ним отдельный счёт имеется. Выполнишь условия, можешь барыжить шмотками дальше, никто тебя не тронет.

— Серьезно, никто не тронет? — я постарался глубоко спрятать прорывающийся сарказм, замаскировав его заинтересованностью.

— Серьезно, — подтвердил Джек. — Если возникнут проблемы, мы разрулим.

— Всего за пятьдесят процентов от прибыли? — я подпустил в голос еще больше наивной восторженности.

Виктор Владимирович что-то заподозрил и метнул колючий взгляд на мое лицо. Я изобразил доброжелательность и радость. Макс с каменной рожей продолжал двигать челюстями. Саня героическим усилием сдерживался, чтобы не заржать во весь голос.

— Да, — коротко ответил главарь «смоленских», подозрительно прищурившись. Но высказывать вертевшиеся на языке подозрения все-таки не стал. Ждал моего ответа.

— Извини, вынужден отклонить столь выгодное предложение, — улыбнулся я, — и внести встречное, более реальное. Я не такой жадный, как ты, но свое время ценю. Поэтому с тебя, учитывая физически и морально пострадавших обосранцев, всего два лимона. Заплатишь, можешь быть свободен. Откажешься, надеюсь, бог тебя накажет. Окей?

Макс продолжая ухмыляться, сгреб ручищей лацканы пиджака и приподнял меня вверх.

— Придурок, ты не понимаешь, — прошипел Джек и замолчал, увидев направленные на него и людей стволы. Бандиты было дернувшиеся к нам, и полезшие за оружием, остановились. Качок растерянно отпустил пиджак.

Я отряхнул лацканы, резко сдвинулся, уходя чуть вбок, одновременно скручивая корпус и от души пробил культуристу левой в печень. Макс инстинктивно закрыл лицо руками. Всхлипнул, приняв удар, отступил на шаг, и тяжело, мешком повалился вперед, прижимая ладонь к пострадавшему месту, и подняв целую тучу пыли.

Я по футбольному размахнулся ногой и добавил с носка в голову. Культурист хлопнулся на спину и замер в глубоком ауте. Из прокушенной губы, вниз по щеке, оставляя жирный след, медленно поползла капля крови.

— Продолжим наш разговор, — я повернулся к Джеку. — Что насчет моего предложения? Принимаете?

Примечания:

Стремящийся (феня) — начинающий преступник, соблюдающий законы, в перспективе, кандидат в блатные.

Козырный фраер (феня) — начинающий вор, ещё не входящий в элитную касту преступников, но уже пользующийся определенным авторитетом.

Правильный босяк (феня) — профессиональный преступник, блатной, соблюдающий и чтящий воровские законы.

Глава 7

— Убери стволы, — главарь бандитов немного побледнел, но присутствия духа не потерял. — Даже если здесь всех завалишь, наши пацаны с тебя спросят. Менты будут землю рыть. Тебе, твоим людям конец придет, и гешефты с ящиками бабла закончатся.

— Кто узнает, если мы вас здесь и закопаем? — я кровожадно ухмыльнулся. — Например,