Широко улыбнувшись, полковник Михайлов распахнул дверь пошире и пригласил:

– Проходите.

Гость сделал расслабленный шаг, а потом вдруг резко развернулся и метнулся на лестничную площадку. Прыгнув через ступени, он столкнулся с бойцами, поднимавшимися по лестнице.

– Стоять!! – гаркнул один из них, дюжий сержант, бежавший первым.

Приостановившись, Шуляк сунул руку в карман, но ему на спину уже наваливался полковник Михайлов. Подскочивший капитан Митюков выворачивал шпиону руку. Громко бахнул выстрел, и на гранитный пол упал «вальтер».

– Никого не зацепило?

– Все в порядке, товарищ полковник, – ответил сержант.

– Все, отбегался, господин Шуляк.

Подбежавший красноармеец умело и быстро стянул запястья шпиона узким ремнем.

– Чего встал? – поторопил полковник. – Ты, кажется, в гости хотел? Вот и проходи давай!

Прошли мимо гостиной, где понурые хозяева, не смея глянуть на вошедших, сидели на прежних местах под присмотром бойцов, и вошли в соседнюю комнату, небольшую, но уютную.

– Устраивайся, Шуляк, – сказал полковник, указав на стул, стоявший подле стола. Шуляк сел и посмотрел на полковника, расположившегося напротив.

– Резидент нам все рассказал про вас, нет смысла отпираться. Остался единственный вопрос: с какой целью вы хотели встретиться с командиром куреня Балакуном.

Шуляк оскалился:

– Вот вы у него и спросите, если он все знает.

– С вами или без вас – мы все равно узнаем. В том числе и про вас. Обещаю!.. Возможно, на это потребуется некоторое время. Но мы будем знать, где вы проживали на территории Советского Союза, выйдем на ваших друзей, родственников, все-таки не так много людей с псевдонимом Шуляк. Ваша фотография будет храниться в каждом подразделении государственной безопасности. Ее будут показывать всем, кто прошел через школы абвера, а таких наберется немало. Обязательно отыщется человек, который вас знает в достаточной мере. А дальше мы уже никого не пожалеем, пострадаете не только вы, но и ваши близкие.

– Вот за это я и ненавижу большевиков. Они все вырубают под корень. После них остается только одна пустыня.

– У меня не так много времени, чтобы вести с вами столь щепетильные беседы. Даю вам три минуты на обдумывание моего вопроса. Если за это время я ничего не услышу… вашим делом займутся другие люди, и будут разговаривать они совсем иначе…

– Не нужно трех минут, я скажу…

– Благоразумно. Начнем с самого начала, по протоколу… Имя? Звание? Причина появления здесь?

– Генрих Хорх. Капитан немецкой разведки. Я уполномочен немецким командованием и абвером связаться с руководителями Южного штаба УПА.

– Какова цель… такого визита?

– Немцы хотят проводить в тылах Красной армии подрывную деятельность и просят содействия повстанческой армии. Руководство УПА выдвинуло встречное условие, при котором такое сотрудничество может состояться.

– И какое же?

– Первое из них – это освобождение из-под домашнего ареста лидера украинских националистов Степана Бандеры. Второе – Германия гарантирует создание независимого украинского государства. Еще немецкая сторона обеспечивает повстанческую армию обмундированием, средствами связи, медикаментами, деньгами, продовольствием. А также немецкие разведорганы должны создать диверсионные школы, в которых будут обучать украинских повстанцев военной подготовке и радиосвязи. Имеются еще кое-какие вопросы, но более мелкие. По ним проблем быть не должно.

– С кем-нибудь из командиров повстанческой армии вы знакомы?

– Как-то не доводилось. Но обо мне они слышали. И ждут.

– Когда именно должна состояться встреча?

– В ближайшие три дня.

– А если с вами что-то случится, что тогда будет?

– Даже если вы меня ликвидируете, то воспрепятствовать такому контакту у вас вряд ли получится. Решение принималось на самом высоком уровне. Просто пришлют другого.

– Посмотрим… Отправьте его в следственный изолятор, – распорядился Михайлов. – Там для него будет как– то понадежнее.

* * *

Вернувшись в управление, полковник Михайлов сел за стол и принялся писать докладную записку на имя заместителя начальника Главного управления контрразведки Смерш по разведработе товарища Селивановского. За прошедшие двадцать четыре часа произошло немало событий, их все следовало задокументировать.

В этот раз за написанием докладной он провел время значительно больше обычного. Все это время его периодически посещала мысль: «А что, если докладная записка также попадет на стол к товарищу Сталину?» От подобного размышления его просто бросало в жар. И когда Михайлов наконец расписался под написанным, то почувствовал, что изрядно устал. На улице было далеко за полночь. Смысла идти домой уже нет – через три часа он должен быть на рабочем месте.

Алексей Никифорович лег на кожаный диван и, укрывшись шинелью, мгновенно уснул.

Глава 8

Побег из тюрьмы

Прохаживаясь некогда мимо здания с массивными решетками на узких, напоминающих бойницы оконцах, Свирид никогда не думал, что окажется здесь в качестве узника. А оно вон как получилось… Как там говорят москали: от тюрьмы и сумы не зарекайся…

Прошло четыре дня, о нем забыли. Свирид Головня не понимал, хорошо это или плохо. По обе стороны от его камеры громыхали двери; по коридору раздавались тяжелые размеренные шаги надзирателей; порой звучали окрики, слышалась брань и еще много всякого, что лишь ухудшало и без того скверное настроение. За окном слышались отрывистые команды, бренчали металлические ворота, а его – в силу каких-то неведомых причин – не тревожили.

В этом здании со стенами толщиной в два метра всегда существовала тюрьма – при всякой власти и при любом режиме. Станиславская область переходила от одного государства к другому; ломался политический строй; менялась власть; видоизменялся облик города; другой становилась психология жителей; появлялись новые пристрастия и взгляды, а вот тюрьма, выложенная из крепкого красного кирпича, с высоким забором, оставалась незыблемой. Лишь одним своим видом она давала понять: в этом мире все переменчиво, за исключением суровости наказания.

Правое крыло тюрьмы было разрушено во время наступления немцев. Авиация бомбила корпуса целенаправленно, полагая, что за толстыми каменными стенами скрывались армейские части. Большая часть заключенных так и осталась лежать под завалами. Оставшиеся в живых пытались вырваться из разрушенных зданий, но натыкались на плотный огонь охраны, оцепившей тюрьму по периметру. Прорваться в близлежащие леса удалось лишь небольшой группе заключенных, где они, спрятавшись в охотничьи избах, терпеливо дожидались прихода немцев.

Новая власть, любившая во всем порядок, тюрьму отстроила быстро и качественно, усилив ее новыми рядами колючей проволоки и двумя дополнительными караульными вышками. Это было первое, с чего они начали оккупационный режим.

Вскоре областная тюрьма стала заполняться новыми сидельцами, большей частью из местного населения, работавшего в администрации при советской власти. Вскоре среди заключенных стали появляться и военнопленные. А двумя годами позже в тюрьму стали доставлять подпольщиков и партизан.

* * *

На пятый день заключения одиночество Свирида было прервано: