Шрифт:
Закладка:
Она фыркнула.
— Это совсем другая история, и здесь она не имеет никакого значения, — она повернулась к Гэвину. — Мой отец не может ждать до тех пор, когда поток ослабнет. Я отвезу деньги Джименину, — она глубоко вздохнула и помолилась, что приняла правильное решение ради сестры и отца. — Оплата за зимнее ухаживание, — выражение лица Гэвина осветилось, а затем потускнело, когда Луваен подняла палец: — Но только если я смогу вернуться и стать ее опекуном.
Эмброуз застонал, как будто кто-то только что ударил его ножом под столом.
— Да помогут нам боги.
Гэвин покачал головой.
— Это не в нашей власти. Это дом моего отца. Он решает, кто останется.
Она скрестила руки на груди.
— Тогда никакой сделки.
Искусство переговоров благоприятствовало не тому, у кого были лучшие шансы, а тому, кто мог убедить своих противников, что у него были лучшие шансы. Луваен ждала.
Он провёл пальцем по губе, погруженный в свои мысли.
— Время так же против тебя, как и против нас. Ты бы доверилась нам, отправившись домой с оплатой и жетоном, который поможет тебе вернуться в Кетах-Тор? Я не могу поручиться за согласие моего отца, но я могу гарантировать тебе возможность поговорить с ним об этом. Он будет… лучше чувствовать себя к тому времени, когда ты вернешься. Цинния остается под нашей защитой, почетной гостьей, — он посмотрел на неё с выражением смирения и уважения. — Я знаю, что её привязанность ко мне может измениться в одно мгновение, если из-за моей ошибки тебе причинят вред.
Это было справедливое предложение, учитывая обстоятельства, и Луваен не могла придумать другого варианта, который сработал бы в её пользу.
— Если ты поклянешься на тех чувствах, которые, как ты признался, испытываешь к Циннии, выполнить свою часть этой сделки, тогда я оставлю её на то время, чтобы доставить Джименину деньги, — она протянула руку с предупреждением. — Я не ведьма, но достаточно знакома с проклятиями. Оно не пощадит клятвопреступника.
Гэвин крепко сжал её ладонь.
— Клянусь. Собственной кровью…
— Осторожнее. Она уже извлекла кое-что из твоего отца, — Эмброуз покачал головой, явно не одобряя весь план.
— Всем, что пожелаешь. Жетон, который мы тебе дадим, приведёт тебя обратно в Кетах-Тор, когда ваши дела с Джименином будут завершены. Тогда ты сможешь поговорить с моим отцом.
Луваен кивнула.
— Рукопожатия вполне достаточно, — они пожали друг другу руки, и Эмброуз объявил, что сделка заключена.
Она встала.
— Ты понимаешь, что я намерена рассказать Циннии всё, что мы здесь обсуждали?
Гэвин кивнул.
— Да.
— Тогда я пойду собирать свои вещи. Вы можете подготовить мою лошадь через час?
Он тоже поднялся.
— Да. Деньги будут лежать у тебя в сумке. Ты женщина, путешествующая одна. Эмброуз может заколдовать сумку вместе с жетоном, чтобы она оставалась невидимой, — он поклонился и вышел из кухни.
Луваен смотрела ему вслед, пока обращалась к Эмброузу:
— Я буду благодарна тебе, если ты не дашь мне безделушку, которая сбросит меня с ближайшего утеса, когда я вернусь.
Впервые с тех пор, как она встретила его, она уловила истинный юмор в его ответном смешке.
— Ведьма, которая ненавидит магию, я сомневаюсь, что простое падение со скалы покончит с вами, — он подошёл ближе и вернул кремневый пистолет. — Кроме того, я пока не собираюсь вас убивать. Будет забавно наблюдать, как вы объясняете моему сеньору, почему ваша интерпретация «привет» — это удар ботинком в лицо, — он наклонил голову и вышел из кухни в развевающихся одеждах, оставив Луваен размышлять о том, сколько ей придется приложить усилий, чтобы убедить де Совтера позволить ей остаться в Кетах-Торе на зиму.
— Милорд, разведчик доложил, что Грантинг и леди Изабо находятся менее чем в восьми фурлонгах1 от Вальпаринского скита2. Они на одной лошади, а не на двух. Ему кажется, что лошадь Грантинга хромает.
Баллард не верил в богов, но он верил в удачу, и пока что она ему благоволила. Он пустил своего скакуна в галоп, его отряд вооруженных свободных людей и вассалов следовал за ним, когда они выехали из леса на открытую полосу цветущих льняных полей, отделяющую владения Грантингов от пустоши короля. Всадники прокладывали путь через океан голубых цветов к гребню хребта, возвышавшегося над полями. Они гнались за одинокой, вытянувшей шею лошадью, мчавшейся к гребню на полном скаку.
Он пришпорил своего скакуна. Его добыча никогда не ускользнет. Даже с такого расстояния он увидел, как лошадь споткнулась и замедлила шаг, едва не сбросив своих всадников с седла. Стойкая кобыла Изабо, если бы потребовалось, перенесла бы свою госпожу через небеса, но её сил хватило ненадолго. С двумя людьми на спине у неё не было шанса обогнать более свежего и сильного скакуна Балларда с одним всадником.
Преследующая группа сузила разрыв, а всадники по периметру рассыпались веером, чтобы окружить свою добычу. Баллард ехал в центре во главе, предвкушая следующий шаг Седерика, как только он поймёт, что они с Изабо никогда не доберутся до скита вовремя. Разочарование почти преодолело холодный узел ярости, застрявший в груди Балларда, когда кобыла перешла на галоп, а затем и на рысь. Он надеялся использовать арбалет и уничтожить своего врага, как собаку, которой он и был. Седерик соскочил с седла и ловко приземлился на ноги, оставив Изабо уводить свою взмыленную лошадь подальше от него. Собственный скакун Балларда так и не перешел в галоп, прежде чем его всадник спрыгнул на землю и бросился в атаку с мечом и щитом в руке. Двое столкнулись, как сражающиеся олени, попавшие в гон. Они отскочили друг от друга с поднятыми мечами, каждый ожидал удара своего противника.
Улыбка Седерика обещала ужасную смерть и танец на могиле Балларда.
— А я-то думал, что она тебе безразлична, маркграф3, — звон стали, ударяющейся о сталь, когда лезвия встретились, подчеркнул его заявление.
Баллард не поддался на провокацию. Они оба знали, что эта битва была за землю, гораздо более ценную, чем женщина, которая претендовала на неё, как на часть своего права на брак. Баллард никогда не пытался обмануть Изабо, чтобы она поверила его пустым признаниям в любви. Его самым большим сожалением было то, что её упрямая вера в ложь Седерика Грантинга привела их к этому — к побегу, совершенному под ложным предлогом, и драке, в которой Баллард пролил бы последнюю каплю крови, если бы это было необходимо, чтобы защитить имущество, обещанное ему в контракте о помолвке.
