— Алеша, ты пришел, ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть… ты так возмужал, сынок…. — Она смахнула со щеки сорвавшуюся слезинку. А я… ее голос вновь повторяет мое имя и это забытое — «сынок»! Ненавижу, не забуду!

Светлана сделала шаг на встречу, неловко протянув руки вперед.

Решительно поднимаю руку, прерывая ее причитания и заставляя остаться на месте, не хочется впускать эту женщину в свою зону комфорта и тем более, чтобы она касалась меня. Все нежные слова и объятия остались в прошлом.

Я думал, что сейчас я взрослый мужик и наше прошлое больше не волнует меня, но вот же стоило увидеть ее и все- нестерпимая боль, обида за отца, брата, нашу разбитую семью давит и жжет изнутри, разрывает на части душу. Но я умею держать удар и грубо обрубаю.

— Ни к чему эти сопливые речи. Говори, зачем пришла, у меня еще много дел. — Ответил максимально отстраненно.

— Я… — Замялась она, застыв на месте, — хорошо, как скажешь. К-как у тебя дела, Леша? Все хорошо?

— У меня? Все замечательно. Как видишь, за те почти пятнадцать лет, что мы не виделись не сдох, не спился, не снаркоманился и даже не сидел. Наверное, ты разочарована. — Выдаю ей тираду.

— Зачем ты так, Алеша? — Прошептала тихо. — Знаешь, я правда очень рада за тебя, Лешенька! — Подняла на меня большие глаза. — Ты заслужил все, что сейчас имеешь. Рада, что ты смог добиться таких высот. А я… я… знаешь, Леш, я часто жалею о том, что тогда случилось! И пришла сюда сегодня попросить у тебя прощения за все…Я ведь правда люблю вас с Димой, все эти годы и мне было так плохо без вас, но я… Я… не могла набраться смелости, чтобы прийти к вам раньше, каждый раз как собиралась, меня охватывал жуткий страх… Я так боялась увидеть в ваших глазах ненависть… Я бы просто этого не перенесла, это самое страшное для матери — увидеть ненависть по отношению к себе в глазах собственного ребенка… И я, как последняя трусиха решила просто не вмешиваться в ваши жизни… Так стыдно… Но ты знаешь, наверное за эту трусость бог меня и наказал, и сам подтолкнул прийти и сделать то, что должна была уже давным- давно… Мне недавно поставили диагноз… Рак… Врачи дают несколько месяцев. И я решила, что не могу больше медлить и бояться. Вот, Лешенька, я сегодня здесь перед тобой и прошу прощения за все! За то, что бросила вас тогда и не объявлялась все пятнадцать лет, за то, что никак не участвовала в вашей с Димой жизни, и не была рядом, когда была нужна…

— И что ты хочешь от меня? — Бросил резко, нутро жгло нестерпимой болью- Прощения? Извини, но ты его не получишь. Пары слов и слез мало, чтобы простить тебя за то, что ты сделала и разрушила. Что касается твоей болезни, то мне жаль, но тем не менее это не поменяет моего отношения к тебе. Уж извини. Слишком много дерьма произошло, чтобы я мог так легко все отпустить и дать свое прощение… и мое решение не поменяется, чтобы ты не говорила.

— Я понимаю! — Кивнула соглашаясь, вытирая белым платочком слезы. — И собственно и не рассчитывала ни на что. Ты волен поступать так, как считаешь нужным, сынок. Я пришла сюда, чтобы сказать, что должна была как ваша мать, и я сказала. Ничего более я от тебя не жду. Я уйду и больше не побеспокою тебя, Алеша. — Шмыгнула она носом. — Только, пожалуйста, дай мне контакты Димы, я должна поговорить и с ним, я пыталась найти его, но смогла выйти только на тебя, Алеша.

От ее последнего предложения в глазах на миг потемнело, а кулаки сжались до побелевших костяшек. В горле застрял огромный ком, слова едва проталкивались сквозь зубы, но я ничего не мог с этим поделать.

— И ты продолжаешь называть себя нашей матерью? Просишь прощения? Что, хочешь от грешков своих отмыться? А не получится… не получится у тебя от грехов этих избавиться! Пришла сюда сегодня вся такая несчастная! — Горько усмехнулся, окинув ее взглядом с головы до ног. — Прощение просить вздумала? Так иди и вымаливай его! На Димкиной могиле вымаливай! Умер Дима… умер… а ты и не знала…

Она отшатнулась, голова дернулась назад, словно я ей со всего маху залепил пощечину. Через секунду кинулась ко мне и буквально впилась глазами в мое лицо, казалось она ищет какую-то ложь или подвох, но не находя никаких признаков обмана и поняв наконец, что все услышанное правда, она негромко охнула и прижала тонкие руки к груди.

— Дима…Дима умер? — Затряслись тонкие губы, а с лица схлынула вся краска. — Как же? Как же так, Алеша? Нет! Не может быть! Я же… О боже… Мне так жаль… Димочка, сыночек мой… — разрыдалась до всхлипов женщина передо мной, но ее слезы ничего во мне больше не трогали. Передо мной стоял чужой человек, а не когда- то любимая мама. Все чувства к этой женщине испарились без следа. И жалеть ее я не собираюсь. Я никак не смогу поверить в ее искренность, ни после этого.

Я ведь пытался с ней связаться…тогда год назад, пытался дозвониться по телефону, никто не отвечал, отправил смс-ку, где сообщил о гибели Димки и месте похорон. Но со мной никто не захотел общаться, ответом мне была тишина.

До самой последней минуты я ждал ее появления, но тщетно…

Именно в тот день во мне и умерли все чувства к матери. Как и последняя надежда увидеть, что мы ей все- таки не безразличны.

— Ты себя только любишь, мама! А на нас, на меня, на Димку плевать тебе! — Продолжал выговаривать все, что накипело за годы. — Настолько, что и не думала интересоваться нашей жизнью, живы ли мы хотя бы. Ты даже не знала, что Димка умер. Да ты хоть знаешь, что у тебя, между прочим, внучка есть- Ульяна? Конечно же, нет, куда тебе! — Махнул рукой, — И еще смеешь что-то говорить о прощении и сожалении? Не сожалеешь. Никогда не сожалела. И прощения ты не заслуживаешь…. Уходи! Убирайся! И на глаза мне не попадайся больше!

Толкнул стеклянную дверь так, что та с силой ударившись о стену, разбилась и осколками осыпалась на пол.

И вопреки своим же словам