разрешение, чтобы я могла оставлять свое «а-у-ды» — вот именно так и сказала, сучка! — где угодно… — Он прикрыл глаза, облизнулся. — Ей-Богу, если бы не дела, такое бы «ауды» ей поставил!..

— Откусит! — грубо пошутил Силантьев.

— Эта? Никогда! Поверь, я женскую породу хорошо знаю… Ну что, будешь смотреть сценарии?

— Нет, — отрезал Силантьев. Когда было нужно, он умел быть жестким.

— Ну, хоть на съемку-то придешь, чертяка?

— На съемку приду…

Разговор происходил год назад. Затем началась какая-то чехарда с налогами, Силантьев завертелся, забыл про наполеоновские (скорее, феллиниевские) планы приятеля. Только изредка доносились слухи — и то в основном через «желтую» прессу, — что Крылов постоянно судится с какими-то сценаристами, режиссерами и актерами…

Но вдруг все сдвинулось и пошло.

Нашелся толковый режиссер с Украины, он-то и взял на свою ответственность весь проект. И фильм начали снимать…

Это была какая-то странная картина из жизни первобытных людей, где, как обещал режиссер, не будет ни любовных треугольников, ни тупых героев с грудами мышц на загривках, ни рефлексирующей интеллигентской философии, ни глупых пародий на современное время.

— А что же там будет? — поинтересовался Силантьев, когда впервые сделал попытку прочитать режиссерский сценарий.

— Все остальное, — мягко и вкрадчиво ответил режиссер. — Все, что называется «большим кино».

Кино действительно получалось большое — это было видно по затратам. И размаху съемок. Один павильон на «Мосфильме» обошелся почти в сто тысяч долларов.

— Да-да, интересно, очень интересно, — равнодушно произнес Силантьев, когда режиссер закончил подробный рассказ о том, что именно они сегодня снимают и какой за всем этим будет контекст.

— Вы так считаете?

— Разумеется. Вот что, Игорь Сергеевич, вы занимайтесь своим делом, а я тут просто поброжу, посмотрю, если можно…

— Конечно! — воскликнул режиссер. — Валентина! Где Валентина? Кто-нибудь, позовите немедленно Валентину!.. Она вас проводит.

— А вот провожать меня не надо, — отреагировал Силантьев. — И вообще, ведите себя естественно, я ведь не ревизор там какой-нибудь.

И, оставив режиссера в легком недоумении, Силантьев направился в сторону декораций, уже больше не обращая на него внимания. Охранники могучими ледоколами последовали за ним. И только один из них обернулся и выразительно посмотрел на режиссера. Его тупой взгляд был красноречивее, чем «Герника» Пикассо, — босс сказал, чтобы к нему никто не подходил, значит, подходить не нужно, ясно?..

Юрий Захарович Силантьев действительно пришел на съемочную площадку без зловредных ревизорских умыслов. Чего уж тут проверять? Да среди такого обилия реквизита можно «спрятать» не один десяток тысяч долларов. А то бери больше — целую сотню!

И вообще, все это — вотчина Гришки Крылова. Пусть он следит, проверяет, смотрит, куда и на что конкретно тратятся их деньги… Все, забыли про это!

Главное — предстоящая встреча.

С тем самым человеком, который устроил пожар в гостинице «Украина». Ну, судя по всему, многое еще сделал такого, от чего…

Кто-то негромко кашлянул за спиной бизнесмена, и Силантьев каким-то шестым чувством догадался — он!

Исполнитель.

— Вы ждете меня?

От внезапного прикосновения чьей-то ладони к его локтю Силантьев вздрогнул, словно от легкого электрического разряда, и резко обернулся.

Перед ним стоял ничем не примечательный человек, одетый в помятую черную робу, в которой его можно было принять за обычного рабочего со студии, какого-нибудь осветителя или что-то в этом роде, сколько их тут крутится, поди разбери, все на одно лицо… Силантьев ни за что не приметил бы его среди всей той шушеры, которая постоянно толчется на съемочной площадке.

Но как он мог так тихо и незаметно возникнуть у него за спиной?

Силантьев адресовал более чем выразительный взгляд своим невероятно расторопным охранничкам. Те запоздало попытались произвести некие реабилитирующие телодвижения, подтверждающие их бдительность и реакцию. Силантьев едва приметным кивком головы заставил их расслабиться — поздно пить боржоми…

— Может быть, и вас, — ответил Силантьев. — Смотря кто вы такой.

— Имя Роман Андреевич Суворов что-нибудь вам говорит?

— Ну, допустим.

— Он должен был вам обо мне кое-что рассказать.

— Вы хотите сказать, что вы — Дервиш?

Силантьев не мог скрыть скептической улыбки. Так, значит, это и есть тот самый Дервиш, легендарная фигура, о которой взахлеб рассказывал Суворов? Вот этот невзрачный мужичонка, как будто только что вышедший из пролетарской пивнухи? Да нет, черт возьми, не может быть! Наверняка это не более чем связник, хотя и связником-то его назвать язык не поворачивается. Этот Дервиш мог бы прислать и кого-нибудь поприличнее.

Силантьев не слишком хорошо умел, да и никогда не считал нужным скрывать свои чувства, поэтому все сомнения легко читались на его лице, и незнакомец, видимо, не мог их не заметить.

Он огляделся по сторонам и вежливо предложил:

— Давайте отойдем.

Силантьев пожал плечами.

— Ну, пожалуйста.

Неуловимым жестом Силантьев показал охране: все в порядке, не напрягаться. Сам же вместе с незнакомцем отошел в сторонку, к похожей на опору башенного крана операторской ферме.

Охранники остались на прежнем месте, в нескольких шагах от них, держа в поле зрения и Силантьева с незнакомцем, и снующих вокруг суетливых киношников. Они уже начинали понемногу привыкать к этой раздражавшей поначалу мельтешне лиц, декораций, переодетых в дикие, ничего, кроме смеха, не заслуживающие лохмотья актеров и статистов. Сейчас им хотелось одного — поскорее уйти из этого сумасшедшего дома.

Силантьев достал из пачки сигарету.

— Так что вы хотите мне сказать?

Незнакомец досадливо поморщился.

— Я? Ну, во-первых, хочу вам порекомендовать уволить ваших битюгов.

— Мою охрану?

Силантьев от души расхохотался. Нет, это даже забавно: какой-то ханурик считает себя вправе давать ему рекомендации.

Но в следующую секунду его смех оборвался, а сигарета выпала из рук.

Он не заметил, как незнакомец нажал кнопку на панели лебедки и платформа, на которой они оба стояли, дрогнув, поплыла вверх.

— Что за фокусы, я не понял?! — возмутился Силантьев.

Охранники бросились к платформе, но Силантьев крикнул им:

— Да стойте же на месте, уроды!

Платформа плавно поднималась вверх. Фигуры стоящих внизу охранников становились все меньше, зато лучше становился общий обзор — весь павильон с его внушительными декорациями, толпами людей лежал как на раскрытой ладони. Силантьев не боялся высоты и невольно залюбовался открывшейся картиной.

— Красиво? — спросил незнакомец.

Непонятно, что он имел в виду — то, что они видели сверху, или то, как легко и изящно незнакомец продемонстрировал свою ловкость. Если это так можно назвать.

— Ну хорошо, — сказал Силантьев, вновь доставая сигарету. — Значит, вы и есть Дервиш? Меня зовут Юрий Захарович.

Сам не зная почему, Силантьев не решился подать ему руку.

— Так вы не ответили, — сказал Дервиш. — Вам нравится этот вид