Начало набора конкурсантов я наметила на конец сентября. У меня как раз хватало времени для окончания разработок и заключение договоров с инвесторами. Я, как модель, планировала часть для моделинга. Вспоминала все свои тренировки в школе моделей, чтобы потенциал участников раскрылся полностью за время конкурса при выполнении заданий. Денис разрабатывал план для фотографов. Хотя маэстро Лессовский тоже успел приложить руку в разработку конкурса, но при этом отказался от официального участия как организатор.

Мне оставалось найти талантливого и именитого модельера. Такого, который смог бы помочь в поисках не огранённого брильянта среди тысячи пустых ярких стразов.

Я вздрогнула, когда в густой тишине квартиры раздался рингтон. Стандартная мелодия вызова вторично заиграла, а я продолжала невозмутимо сидеть на полу, дочерчивая план и выписывая возможные идеи. Тем временем звонивший не сдавался. Телефон лежал на столе в двух шагах от меня, но я не спешила у нему. Я надеялась, что после третьего раза аппарат умолкнет, а звонивший успокоиться, но чуда не произошло. Рингтон раздался в четвертый раз, тогда я выпрямилась и на коленях доползла до столика с лежащим на ним телефоном. На экране маячило имя контакта: «Рубин».

Что совсем не удивительно. Только у нее и Матвея хватило бы наглости звонить после явного игнора.

Я нажала на зеленую кнопку и приложила трубку к уху.

«До сих прячешься», — хихикнула из динамика Марина.

Вздохнула, прижимая телефон плечом к уху, и поднялась на ноги, которые слегка затекли.

— С чего это вдруг? — попыталась равнодушно ответить ей и отправилась на кухню налить стакан воды, когда услышала смех подруги.

«Ну да, ну да», — проговорила она, а я словно наяву увидела, как Марина покачала головой в имитации покорного принятия. — «Именно поэтому ты два дня тому назад напилась с Матвеем в баре. Я ему даже звонила, чтобы узнать подробности, но он их не помнил. А бедный Глебушка тем временем все крутит головой и с надеждой посматривает на дверь твоего кабинета. Вдруг ты проскользнула мимо и сейчас выйдешь к нему, чтобы крепко обнять и сочно поцеловать». — Марина громко засмеялась, от чего я немного смутилась. Вряд ли так должны поступать взрослые люди. Они не должны сбегать от проблем. — «Ну вы, конечно, детишки».

С этим даже не охота спорить, — нахмурилась я и все же слегка разозлилась. Выискалась тут мудрая нимфа. Сама недалеко от нас ушла, а еще пытается учить меня, как строить отношения.

— Да кто бы говорил, — не удержалась и рявкнула я, в ту же секунду облившись водой. — Ты сама с Денисом играешь в дерганье косичек и обзыванием друг друга. Словно вернулись в пятый класс. А у нас… Наши отношения с Глебом закончились очень давно. Без условно между нами остались какие-то чувства, но это не любовь. А…., — я задумалась над своими эмоциями, которые вспыхивали при любом упоминании прошлого, вспоминая лишь бесконечное терзание. — Разъяснение.

«Что ты хочешь этим сказать», — голос Марины стал серьезнее. На фоне послышалось как она хлопнула дверью и как вокруг нее стихли остальные звуки.

Я снова задумалась и приложила руку на грудь, где билось встревоженное сердце. Последние тринадцать лет я думала лишь о том, что хотела извиниться перед ним. Более того, я хотела встретиться с ним, чтобы покаяться и освободиться от тянущего груза.

— Мне нужно извиниться перед ним. Я должна ему объяснение, почему бросила; почему не рассталась с ним по-человечески; почему не рассказала о запланированном переезде, а также о причинах своего гнусного поступка. Единственное, что я чувствую к нему…, — наконец я почувствовала озарение и невесомое облегчение. — Вину.

Тишина кричала громче слов. Марина парализовано вслушивалась в остаточное эхо моего признания и казалось, что она не верила мне.

Но ведь это правда. Или все же не вся?

«Ты действительно в это веришь?» — наконец-то прозвучал ее вопрос.

— Да.

«Хорошо», — мне показалось, что Марина хотела добавить: «Раз ты в это веришь». Но она промолчала и только в конце сказала. — «Тогда приходи завтра в агентство. Тебе нужно подписать много бумаг, и Стафеев спрашивает про тебя по три-четыре раза на дню».

После этого она сбросила звонок, а я положила телефон на столешницу подальше от небольшой лужицы и закрыла лицо ладонями. Как же сложно анализировать свои эмоции, определять испытанные чувства и осознавать, какие поступки ты совершаешь.

Перед Глебом у меня долг. Меня терзала вина перед ним, а не старые чувства, которые не выветрились из сердца. Он смог жить дальше, и теперь у него отдельная от меня жизнь. Теперь он муж и отец, и я не смела разрушать его планы из-за эгоизма и не способности отпустить прошлое. К тому же в моей жизни присутствовал мужчина, по которого я забыла.

Одной рукой я вновь взяла в руки аппарат и разблокировала его, а другой кинула сухое кухонное полотенце на растекшуюся лужу. Часы показывали три часа дня. Я прикрыла глаза, чтобы вспомнить разницу между Москвой и Сеулом и подсчитать который у него сейчас час. После подсчета я с легкой душой набрала его номер и замерла, когда услышала гудки.

Я редко проявляла инициативу и звонила Кванджону. Потому что он часто оказывался занят, а еще потому что не часто появлялась причина для звонка. Я невольно напряглась, когда гудки повторились, но сбрасывать вызов не торопилась.

Первый. Второй. Третий. Первый. Второй. Третий.

Может быть он занят? Я отвела трубку от уха и посмотрела на экран с вызовом и фотографией Кванджона, и в эту секунду он чуть хрипло ответил.

«Алло?».

— Привет, — прошептала я на корейском, выучив ради него несколько слов и выражений.

«Рад тебя слышать, Ксения», — усмехнулся Кванджон, видимо мой акцент оставался ужасным.

Я присела на барный стул и прикрыла глаза. Мы разговаривали почти полчаса на разные темы, которые накопились за несколько дней молчания. Не забыли поговорить и о погоде в наших города, а также поинтересовались настроением и даже самочувствием друг друга. Кванджон мягко отвечал на мои вопросы и с участием спрашивал обо мне.

Впервые в разговоре с ним я ощутила согревающее тепло. Нет, мне и раньше было приятно с ним общаться и проводить время. Но в этот раз что-то изменилось. Я почувствовала себя намного лучше после того, как услышала его голос. Моей душе стало чуточку легче, словно он снял с меня часть груза и выкинул в Тихий океан.

«Может мне приехать раньше?», — вдруг спросил Кванджон, вырывая меня из