Шрифт:
Закладка:
— Что тут долго думать! Рыба больше всех! — ответил наобум Батырбек.
Не утерпела и в этот раз молчунья, засмеялась:
— Какой же ты недогадливый! — говорит. — Если одной половины лисьей шкуру хватает на девяносто шуб для девяноста мужчин, а другой половины младенцу на шапочку мало, то подумай сам, какого он роста, этот малыш!
Обрадовался Батырбек. Побежал к хану сказать, что дочь его снова заговорила.
Кликнул хан своих визирей.
— Правду говорит этот юноша?
И визири опять ответили: нет, хан, он обманщик. Твоя дочь ни словечка не промолвила.
Тогда хан спросил у жены:
— Правду говорят мои визири?
— Вот они-то и есть самые настоящие обманщики! — сказала жена хана сердито. — Я сама слышала голос нашей дочки.
Видя, что хан Ульмес остался в сомнении, Батырбек в третий раз отправился к его дочери. Но на этот раз он позвал в свидетели самого хана. Вот пошли они все. Хан, жена его и визири остались под дверью подслушивать, а Батырбек зашел в комнату ханской дочери.
Ударил палочкой по золотой чаше, что стояла перед девушкой:
— Говори, чаша!
— О чем говорить? О том, что слышала, или о том, что видела?
— Слышанное — завязь, виденное — плоды. Рассказывай лучше, что видела.
— Ну так слушай, — сказала чаша. — Видела я одну вдову, у которой было девять сыновей. Пошли однажды дети на улицу играть в альчики[7]. Проиграли они все альчики, какие в карманах были, и послали за новыми домой младшего брата. Мальчик прибежал домой и увидел, что мать шьет тюбетейку.
«Кому ты шьешь тюбетейку, мама?»
«Тебе шью, душа моя!»
Вернулся мальчик на улицу и похвастался перед старшим братом своей обновой. Тот побежал домой и спрашивает мать:
«Кому ты шьешь тюбетейку?»
«Тебе, радость моя!»
Старший похвастался подстаршему брату, а подстарший тоже побежал к матери и спросил:
«Кому ты шьешь тюбетейку?»
«Тебе, свет моих очей!»
Так по очереди прибегали все девять сыновей вдовы и все спрашивали, кому шьется тюбетейка, и каждому, не желая ни одного обидеть, отвечала мать: «Тебе!»
Наигрались мальчики вволю, к ужину вернулись домой.
Мать подала им еду, а сама все думала: кому же отдать тюбетейку? Но так и не смогла решить Взяла, да и бросила ее на столик, вокруг которого ужинали сыновья. Все девятеро кинулись к тюбетейке и наперебой закричали:
«Моя! Моя! Моя!»
«Перестаньте ссориться! — прикрикнула на них мать. — Идите к хану. Он вас рассудит».
Отправились братья к хану. Всех их привели в ханские покои, и хан сказал:
«Прежде чем я разберу ваш спор, скажите, что вы умеете?»
«Я следопыт, — сказал старший брат. — Я умею читать любые следы — и человеческие, и звериные, и птичьи».
«А я дозорный, — сказал второй брат. — Муху за версту вижу».
«Я стрелок, — сказал третий брат. — Я сбиваю птиц на лету высоко в поднебесье».
«Я лучник, — сказал четвертый брат. — Дай мне сосновую веточку в четверть аршина, и я смастерю из нее лук со стрелой, равной сорока локтям длины».
«Я ладейщик, — сказал пятый. — Из дубовой щепки выдолблю ладью, в которой поместится целый аул».
«Я зодчий, — сказал шестой брат. — Из одного-единственного камушка я возведу дом, в котором разместятся все жители твоего ханства».
«Я кухарь, — ответил седьмой. — На один столик я поставлю столько кушаний, что их хватит на весь твой парод».
«Я землекоп, — ответил восьмой брат. — Если на твое ханство нападет враг, я могу вырыть любой подземный ход, который помог бы спасти тебе жизнь».
А девятый, самый младший из братьев, смутился.
«Я ничего не умею, — сказал он. — Зато даже у самого чуткого человека могу снять пояс с кинжалом, и он ничего не заметит».
«Молодцы! — похвалил хан братьев. — Отцы и деды наши говорили: «Смелый две трудности одолеет, умелый — три»… Сослужите мне одну службу, а потом я вас рассужу. Год тому назад пропала моя единственная дочь. Долго искал я ее повсюду, но так и не нашел. Найдите ее, и я дам вам, что пожелаете, а тюбетейку мы присудим самому умелому».
Следопыт попросил, чтобы его отвели в комнату ханской дочери. Посмотрел, — куда ведут ее следы, и сказал, что девушку увезли в горы.
Дозорщик посмотрел в сторону гор и тотчас увидел дочь хана. Она была за шестью горами, близ вершины Кап, в плену у одноглазого дракона.
Как услышал это хан — и обрадовался, и ужаснулся.
Но самый младший из девяти братьев, не умевший ничего делать, успокоил хана. Он пообещал незаметно увести девушку от дракона. Пообещал и увел, и вскоре хан уже радостно обнимал свою единственную дочь. Еще не опомнились отец с дочерью от великой радости, как дозорщик, пристально глядевший на гору Кап, вдруг сказал:
«Хан, надо быть начеку! Этот дракон открыл свой единственный глаз и внимательно смотрит по сторонам».
Растерялся хан. Тогда стрелок сказал, что он может поразить дракона стрелой, пусть только ханская дочь укажет, в какое место вернее целиться.
«Из такой дали дракона насмерть не сразишь. Надо, чтоб стрела попала ему прямо в глаз и ослепила его, — посоветовала девушка. — Тогда он не сможет сразу пуститься за нами в погоню».
Лучник взял сосновую веточку в четверть аршина, сделал лук и к нему стрелу длиною в сорок локтей. А стрелок натянул тетиву и послал эту стрелу прямо в глаз дракона.
«Теперь бежим! — сказала ханская дочь. — Дракон хоть и ослеп, а будет нас разыскивать. Давайте скроемся от него за морем. Море он, наверное, не переплывет…»
Созвал хан своих подданных, и пошли они все на берег моря, где ладейщик уже выдолбил из дубовой щепки ладью, в которой они все поместились. Сорок дней и сорок ночей плыла ладья по морю и наконец достигла долгожданного берега.
На том берегу зодчий построил из одного-единственного камушка дом, такой просторный, что всему народу места хватило. Но не успели в новом доме обжиться, глядь, выплывает из моря слепой дракон.
Тогда землекоп вырыл подземный ход. Девяносто дней и девяносто ночей шли хан с дочерью, и девять братьев, и все подданные хана по этому ходу, пока не пришли в такую прекрасную страну, где были прекрасные леса и воды, звери и птицы, но где не ступала нога человека. На радостях решил хан устроить пир.
Пришло время кухарю свое мастерство показать. Кухарь поставил перед ханом маленький столик и постучал пальцами по его краям. Начали на столике такие кушанья и напитки
