– Почему ты не мог подняться обратно? – хотела знать Маргарет.

– Потому что съехал по крутому склону, усыпанному сланцем. Подняться по куче таких мелких обломков невозможно. Сверху все выглядело отлично, просто узкая тропинка между двумя каменными стенами, из которых наружу торчало достаточно выступов, за которые можно цепляться, но на середине спуска я оступился, и все эти выступы, когда я пытался за них ухватиться, обламывались у меня в руках. И вот так я проехал на спине ярдов двести, навстречу, как мне показалось, голому обрыву, и когда мне удалось затормозить, зарывшись в сланцевые обломки пятками и локтями, до края оставалось не больше пятидесяти ярдов.

– Не стоило тебе спускаться тем путем, – укорил Джонни тоном спасателя.

– Ты читаешь мои мысли. Только другие маршруты выглядели гораздо опаснее, и когда я двинулся вниз, мне показалось, что за краем должен быть довольно легкий спуск. Но надо было оказаться там и увидеть своими глазами, что последние пятьдесят ярдов еще круче и куда ненадежнее, чем та осыпь, по которой я только что съехал. И единственный выход, который представлялся мне возможным, если там за краем вообще была тропа, – сползать вниз и надеяться, что силы небесные вернут меня в безопасное место, если тропы все же не окажется. В общем, я распаниковался. Я принялся хныкать и умолять о помощи всех, кто мог бы меня услышать, а когда это не принесло результата, я сказал себе, что придется подниматься обратно по сланцевой осыпи. Я сказал себе, что все пройдет нормально, если я буду заранее просчитывать каждый шаг, прежде чем сделать его, а сделав, буду выдерживать паузу. И вот я начал дюйм за дюймом подниматься обратно, вжимаясь спиной в склон, в надежде добраться до какого-нибудь места, достаточно безопасного, чтобы развернуться к нему лицом. Но не успел я куда-либо сдвинуться, как половина осыпи, на которой я лежал, поехала подо мной.

Я до сих пор помню тот звук, с которым сланец сыпался с края скалы – как будто кости загремели. Помню, больше всего меня испугало, что придется падать долго. Я с такой силой стискивал кулаки, что мне показалось, я вцепился в куски породы, только то оказались мои собственные ногти, впившиеся в ладони; я с такой силой вжимался локтями и затылком в толщу сланца, что эти места болели потом еще несколько дней. И как раз в тот момент, когда я понял, что меня больше не несет вниз, я услышал голос.

– Это была мама! – выкрикнул Джонни.

– Я ведь уже говорил, что мне был необходим ангел, способный меня спасти. Впрочем, придется признать, ее слова были далеко не ангельскими.

– Слова были примерно: «Что за козел там пытается устроить камнепад», – припомнила Эллен.

– Я же вместо ответа спросил, есть ли там спуск для меня, хотя пришлось кричать во всю мочь из-за ветра, который, как я опасался, может сдуть меня с горы. Она объяснила, что слева от меня довольно легкий спуск. Под углом к скальному выступу, добавила она. Но я подумал, что она, должно быть, хочет сказать, справа от меня, потому что слева я видел лишь сланцевую осыпь, почти вертикальную. Мы едва не повздорили из-за того, какое «лево» она имеет в виду, и я уже хотел попросить ее подняться как можно выше, чтобы показать мне путь, но, подозреваю, этого моя мужская гордость не перенесла бы. Поэтому мне оставалось лишь довериться ей и враскоряку сползать на спине к тому месту, которое, по ее заверениям, было для меня безопасным. Я почти добрался до края, но поскользнулся и почувствовал, как меня увлекает к обрыву головой вперед.

– Но ты спасся, – с нажимом произнес Джонни.

– Да, потому что ваша мама догадалась, что мне требуется помощь, и она уже поднималась, пока я скользил вниз. Она ухватила меня за плечо и поддерживала, пока мне не удалось перекинуть одну ногу через другую и сделать первый шаг, после чего я словно по лестнице спустился на каменный выступ размером с эту комнату. Надо сказать, я не замечал всего этого, пока мои руки и ноги не перестали трястись. Несколько минут мы сидели на каменном выступе и болтали, выяснив, что оба приехали на каникулы из Норфолка. Потом она спросила, не проводить ли меня, чтобы я не влип в еще какую-нибудь историю. И я, разумеется, сказал «нет», ведь я же мужчина.

Эллен вспомнила, как он затопал вниз по извилистой тропе, шагая нетвердо, но решительно. По временам Джонни напоминал ей Бена, каким он был в тот момент, когда она, как ей казалось, видела его в последний раз в жизни. Один раз Бен споткнулся, взмахнув руками, как раз в том месте, где и она оступилась, поднимаясь к нему. И она двинулась за ним следом, тревожась за него, но и в то же время радуясь поводу, который он, похоже, ей предоставил, чтобы пойти за ним, однако в следующий миг она увидела, что он уже выпрямился. Она посмотрела, как он скрывается из виду, после чего вздохнула и вернулась к своему наброску водопада, однако обнаружила, что пейзаж, который она пыталась запечатлеть, застилается от нее разочарованием. Она сунула альбом в рюкзак и направилась к своей гостинице, сожалея, что не предложила этому типу, как бишь его там, встретиться в Норфолке, виня себя за то, что не предложила, удивляясь себе самой, что ждала этого от него сразу после его злоключений на сланцевой осыпи, возмущенно фыркая на себя за то, что упустила свой шанс.

– Вы ведь могли больше никогда не встретиться, – обвиняющим тоном заявила Маргарет отцу.

– В таком случае, тебя бы не было здесь, чтобы сообщить мне об этом. Поверь мне, всю дорогу я бранил себя за глупое бахвальство и пытался придумать предлог, чтобы вернуться. Однако продолжение истории мы отложим до следующего раза. Утром в школу, так что – пора умываться и спать.

Позже, когда обнаженная Эллен лежала рядом с ним под одеялом, он сказал:

– В тот день, после того как ты спасла мне жизнь, ты видела, как я едва не свалился, спускаясь с горы?

– Яснее некуда.

– Я обернулся поглядеть на тебя, поэтому поскользнулся. Много лет мне снилось, как ты сидишь, погруженная в себя, с альбомом и карандашом, на фоне гор. А иногда мне снится, что ты, как добрая горная фея, появляешься, когда та осыпь уже готова прикончить меня.

Эллен перевернулась на