Я тащил тележку с грузом через кафе. Йоханна оставила аварийное освещение. Над прилавком висело меню и фотографии блюд, которые слабо мерцали в бледном свете. «Могучие фрикадельки» и «Смешные спагетти», «Булочки-приколочки с корицей» и «Буйный завтрак». Цены более чем разумные.

Я добрался до кухни, толкнул лбом двойные распашные двери и проковылял до точки назначения.

До двух гигантских морозильников. Я выбрал тот, что слева. Открыл его и принялся за работу. Выкладывал содержимое на пол и на ближайший стол, запоминая, в каком порядке все было уложено. Иногда мое внимание привлекали явно лишние и неоправданно дорогие продукты, хранящиеся в морозильнике, но я решил не тратить время на размышления о том, как много здесь можно оптимизировать. Пока я просто не хотел, чтобы продукты разморозились. Это создало бы проблемы на нескольких уровнях: испорченные продукты пришлось бы выбросить, и кто-нибудь заинтересовался бы, почему они протухли. Я постарался сосредоточиться одновременно и на экологическом, и на криминологическом измерении своих действий, укладывая продукты плотными кучками, чтобы замедлить процесс таяния. Большие черно-белые часы на стене показывали, что время бежит быстрее, чем когда-либо раньше в моей жизни.

Наконец морозильник полностью опустел. Эта операция продлилась дольше, чем я предполагал, потому что левое плечо с каждой минутой болело у меня все сильнее, а продуктов оказалось намного больше, чем по моим прикидкам в него могло бы поместиться. Я приподнял ручки тележки на максимально возможную высоту, благодаря чему упакованный в пластик метатель ножей очутился почти ровно посередине между зияющей пастью морозильника и цементным полом. Этого достаточно. Я согнул колени, чуть присев, сунул руки под труп и толкнул его вперед. Выполнение операции прошло небезупречно, но в результате кряхтения, мычания и отчаянного рывка труп оказался на дне морозильника. Он вписался в него идеально. Я взял куски пенопласта, найденные в мастерской, и нарезал их на полосы достаточной ширины, чтобы прикрыть лежащее на дне тело. Фокус с двойным дном сработал лучше, чем я себе представлял. Пенопласт лег ровно между стенками, образовав фальшивое дно морозильника и ничем не отличаясь от настоящего, особенно после того, как я навалил на него слой сырого теста и упаковки куриных крылышек.

Я прибрался на кухне и ушел.

В дверях я остановился. Вернулся к холодильнику, открыл поллитровую бутылку желтой джаффы и одним глотком проглотил апельсиновую шипучку. Из картонной коробки на прилавке я взял два батончика «Марс» и съел оба. Затем снова посмотрел на часы.

Пол в зале я подмел сравнительно быстро. Вернул тележку к дверцам погрузочной площадки, а ухо отнес в мастерскую. Мне пришлось почти полностью его разобрать, а затем заново собрать. Краска еще не до конца просохла, когда я перетащил в зал лестницу, забрался по ступенькам и с помощью клея и нескольких винтов прикрепил ухо к голове кролика. Спустился с лестницы, отошел на несколько шагов и осмотрел кролика. Если бы у меня не так болело плечо, а мысли не метались туда-сюда, вызывая в воображении картины одна ужаснее другой, если бы я не был так измотан, то мог бы, взглянув на гигантское животное с изящными ушами, сказать ему: «У тебя все хорошо. Стоишь здесь и скалишь свои двадцатипятисантиметровые зубы. И все хорошо, как раньше». А гигантский немецко-финский кролик улыбнулся бы мне, держа торчком свои дружелюбные уши.

Я сжал в руке ключи от машины и напомнил себе, зачем все это проделываю. Так или иначе, но я спасу этот Парк приключений.

Ночь стояла темная и холодная. Я застегнул куртку и пониже надвинул на лоб бейсболку. Замер и прислушался. Затем двинулся вперед. Несколько раз нажав на брелоке кнопку, легко обнаружил нужную машину. Фары «хэнде» мигнули, осветив восточную стену здания. Помимо прочего, этот человек припарковался на месте, зарезервированном для сотрудников. На стене напротив каждого парковочного места висела табличка с номером, так что перепутать было невозможно. Я не знал, кому конкретно принадлежит каждое место на парковке, но вряд ли сейчас это имело значение. Сомневаюсь, что кто-то посоветовал ему: «Просто поставь машину на моем месте, когда придешь метнуть нож в моего нового начальника».

В машине было полно какого-то хлама и воняло «Макдональдсом». Источник запаха обнаружился быстро: бумажный пакет из фастфуда на полу рядом с пассажирским сиденьем. Из пакета торчало несколько палочек картошки-фри. Я завел машину, приоткрыл окно и сдал назад. Вел я медленно и осторожно, время от времени поглядывая по сторонам и в зеркало заднего вида. Но все это было совершенно излишне. Никто за мной не гнался, никто не обращал на меня никакого внимания. Дорога была пустой. Я посмотрел на часы над спидометром: все шло по расписанию.

По прибытии в Мююрмяки я припарковал машину в проезде между двух многоквартирных домов, в месте, где вряд ли есть видеокамеры, на пересечении пешеходных тропинок. Дверцу я запирать не стал, а ключи бросил на приборную доску. Полкилометра до железнодорожной станции я прошел пешком и сел в первый поезд, направляющийся к аэропорту. Сел у окна и несколько остановок смотрел за движущийся за окном ландшафт, ночные улицы и редкие освещенные окна.

От станции я пошел домой и, как совершенно верно предположил, Шопенгауэр встретил меня недовольством. Его не кормили. Он заснул голодным, а теперь его еще внезапно разбудили. Я сказал ему, что мне очень жаль, открыл банку кошачьих деликатесов и в качестве десерта налил ему в миску немного сливок. Шопенгауэр поел. Как всегда, я рассказал ему о событиях дня — в данном конкретном случае вечера и ночи тоже. Он дважды поднимал на меня глаза от миски. Я снял футболку и осмотрел свое плечо. Кровотечение остановилось, и я уже привык к боли. Надо бы встать и принять душ, но я решил, что сделаю это через минуту. Я присел на кухне рядом с Шопенгауэром и посмотрел в окно, словно видел этот пейзаж впервые.

2

— Это убийство.

Я спал всего полтора часа и не был готов к разговору с Минтту К. Ее голос звучал хрипло, и вместе с ним в комнату ворвался и намек на свежий утренний парфюм, и что-то ночное, более тяжелое, что наводило на мысли о ночных клубах и хлопках бутылок просекко. Часы показывали одну минуту десятого. Я только что приехал в Парк приключений и сел за свой стол.

— Капут, — продолжила она, и, кажется, чуть покраснела под своим загаром. — Конец. Что вы пытаетесь со мной сделать?

Я не совсем понял,