событиями, касавшимися Дзено Дзанусси. Летний воскресный день. Скопление вилл, напоминающее Порто-Эрколе. Неоконченная игра. Старший брат. Младший болеет за «Фьорентину».

Как меня зовут, не помню, хватит об этом спрашивать. Я уже не знаю как.

Вполне вероятно, что его маленького дружка заманили, пообещав, например, щенка, и он попал в руки безмозглого наркомана.

Вот почему история воображаемого друга Эвы казалась Джерберу ужасающе реальной.

Ряд самых обыкновенных событий, которые превращаются в темные факты полицейской хроники. Такие дела десятилетиями остаются нераскрытыми. Хотя истина зачастую гораздо банальнее, чем можно вообразить.

Мужчина с волдырями от комариных укусов. Женщина с татуировками.

Синьор Б. всегда говорил, что следует больше бояться дураков, чем монстров, ибо дураки сами не знают, насколько они опасны.

Музыка смолкла, и Эва распахнула глаза.

– Я вернулась, – провозгласила она, словно проделала долгий путь.

Джербер положил ей руку на плечо, поскольку девочка сразу хотела встать.

– Погоди, не сейчас, – остановил он ее. – Помнишь, где ты была?

Девочка на минуту задумалась.

– В кемпинге, – ответила она и умолкла.

– Хорошо; ты молодчина, – похвалил доктор и налил воды из кувшина, стоявшего на тумбочке. Помог ей сесть и протянул стакан.

– Спасибо, мне было очень жарко и страшно хотелось пить, – заявила девочка, осушив стакан.

– Я вернусь завтра, и мы еще раз сыграем в эту игру, согласна?

Задавая вопрос, Джербер надеялся, что Эва не заметит, насколько он взволнован. В действительности ему меньше всего хотелось возвращаться.

Эва хотела было ответить, но вдруг уставилась на что-то за спиной доктора, и он это заметил. Снова смотрит на кресло с подлокотниками рядом с белым шкафом, подумал он.

– Он говорит, было здорово поболтать с тобой, доктор Джербер. И если хочешь, завтра мы продолжим.

– Конечно, – заверил психолог, заодно забирая плащ и засовывая в карман черный блокнот и авторучку.

– Ты нашел свою красивую ручку, – удивилась девочка.

Джербер обернулся. Эва не сводила с него своих неподвижных глаз.

– Откуда ты знаешь, что я ее потерял?

Девочка не ответила.

11

– Доктор Джербер.

Он почти дошел до «дефендера», когда услышал, как его окликает Майя Сало. Она шла ему навстречу, в спешке натягивая кардиган: беспокоилась, что доктор уедет прежде, чем им удастся поговорить.

Солнце почти зашло, волосы девушки, казалось, притягивали последние оранжевые лучи.

– Если у вас нет других дел и есть желание, можете остаться на ужин, – сказала она.

Психолог не ожидал приглашения.

Майя заметила его удивление и, возможно, боясь, что зашла слишком далеко, прибавила:

– Синьора Ваннини приготовила очень вкусный зубчатый пирог, нам с Эвой вдвоем никак не справиться.

– Не прощу себе, если вкусный зубчатый пирог не будет съеден до последней крошки, – видя, что девушка стесняется, торжественно провозгласил Джербер.

Майя явно обрадовалась.

– Тогда решено, – заключила она, запахнула кардиган и направилась к темному дому. На мгновение Джербер даже вроде бы уловил на ее губах тень улыбки.

Вначале девушка занялась Эвой – отнесла ей ужин в комнату и сидела рядом, пока та не уснула.

Джербер ждал, сидя за дубовым столом перед огромным камином. Как всегда, домоправительница вернулась к своей семье перед заходом солнца, и ему даже не с кем было поболтать. Зубчатый пирог, прикрытый холстиной, источал многообещающий аромат. Психолог понял, что, если не считать спален Майи и девочки, кухня была единственным обжитым помещением во всем огромном доме.

Прочие залы покрыты пылью. И погружены в тишину.

Мало того что Эва была удалена от всего и от всех, – она жила практически в стенах своей комнаты, словно в заточении. Разве что вместо решеток – немыслимые обои с маргаритками.

Ты нашел свою красивую ручку.

Откуда она могла знать, что авторучка пропала? Сказала наугад? Психолог вспомнил свист, который услышал у себя в кабинете. Нет, это невозможно, сказал он себе.

Прошел почти час, и он услышал знакомые шаги на лестнице. И вот финская девушка возникла на пороге.

– Простите, что заставила вас так долго ждать, – извинилась Майя. – Сегодня Эва никак не могла уснуть.

– Ничего страшного. – Джербер хотел было объяснить, что бессонница – побочный эффект гипноза. Но потом одумался: это значит, что терапия сработала, а он не в силах разгадать смысл истории, которую девочка рассказала, будучи в трансе.

Майя не заметила запинки. Чуть ли не летая по кухне, вынула бокалы из буфета, извлекла бутылку красного вина, уже откупоренную и самым нелепым образом поставленную в холодильник. Джербер не возмутился при виде такого святотатства, поскольку глаза Майи блестели, когда она, прихватив все это, остановилась перед ним.

– Идемте со мной, – пригласила она; вручила ему вино и бокалы, а сама прихватила пирог.

Они уселись на каменных ступеньках, ведущих к дому, не замечая холода, под огромной белой луной, делающей излишним всякое другое освещение. Между ними – остатки ужина, который они ели просто так, без приборов, беря пирог с противня прямо руками.

– Синьора Ваннини рвется передать мне какие-то из своих рецептов, но это бесполезно: у меня ни за что не получится такая вкуснятина, – проговорила девушка с набитым ртом.

Джербер вспомнил зубчатый пирог Аделе, домоправительницы в Порто-Эрколе.

– Мука, сахар, яичные желтки и растопленное сливочное масло. Для начинки: свекольная ботва, кедровые орешки, изюм без косточек, черствый хлеб, щепотка корицы и, только никому об этом не говори, немного рома. – Невероятно: он до сих пор помнил рецепт. – А «зубчатый» он потому, что у него такие же края. – Джербер поднял руку и указал на тянувшийся вокруг всего дома карниз, чтобы Майя уловила сходство.

Это по-настоящему ее восхитило.

– И ты смог бы такой испечь?

– Однажды я провел целое лето с ногой в гипсе. Видя, что я смертельно скучаю, одна женщина, очень ко мне привязанная, научила меня готовить.

Девушка, заинтересованная, склонила голову набок. Перед ними среди холмов сверкали огни Сан-Джиминьяно.

Майя взяла бокал обеими руками, поднесла его к губам и сделала глоток, не отрывая взгляда от городка на горизонте. Она помрачнела, заметил Джербер.

– Знаешь, сколько раз я собиралась уехать из этого дома, – призналась Майя.

Действительно, он и сам задумывался, почему она до сих пор этого не сделала. Решение затвориться в огромном пустом доме с проблемной девочкой было нелегко понять. Кому в самом деле под силу вести такую жизнь?

– Но я уже почти отослала свой диплом в университет по электронной почте. Осталась заключительная часть, и потом я вернусь в Хельсинки, – добавила она, словно объясняя, почему медлит с отъездом.

Объяснение не совсем убедило психолога.

– Если у тебя складывается впечатление, будто ты бросаешь Эву, то это не так, – поддержал