Шрифт:
Закладка:
Во всяком случае, мою жизнь оно обогатило. В школе учитель английского заставлял нас в классе читать вслух «Большие надежды» Чарльза Диккенса – обычная практика, нацеленная на то, чтобы дети сообща получили удовольствие от романа. Многие мои однокашники очень любили эти уроки и без запинки, с выражением читали, причем на разные голоса – за Пипа, Джо, мисс Хэвишем и других персонажей. Читали они замечательно – слова как бы сами собой выскакивали из раскрытой книги. О себе я этого сказать, увы, не могу. Когда я смотрел на печатную страницу, слова выглядели примерно так, как на врезке слева.
Унылая однотонная гранитная плита. Твердая и непроницаемая. Зато я с легкостью погружался в картинки (вроде той фотографии с видом из окна моей спальни сегодня утром) – нырял в них, как в воду. Они манили меня, завораживали, в них была ясная структура, их легко было прочитать, не то что страницу печатного текста! Мне всегда нравилось смотреть – это доставляет удовольствие, обостряет чувства, дает пищу уму и подогревает любопытство. Когда мне грустно, я иду бродить по городу, в котором живу, и смотрю на людей. Когда я изнемогаю от работы, я взбираюсь на гору и с высоты смотрю вокруг, насколько хватает глаз. Когда я вдали от дома, я достаю телефон, смотрю на фотографии женщины, с которой живу, и мне становится не так одиноко. Когда у меня есть свободное время, я отправляюсь смотреть на произведения искусства, на архитектуру, на природные ландшафты. Смотреть – для меня это как бальзам на душу и заодно понятная система координат, поэтому моя профессиональная жизнь тоже строится на зрительных образах. Большинство моих фильмов говорит о том, как важно смотреть. Каждый из них мог бы начинаться с короткого слова «смотри». Завершив работу над своей десятой картиной и осознав, что моя героиня после случившейся с ней беды возвращается к жизни благодаря тому, что смотрит на город, в котором живет (Стокгольм), – и к тому же заметив, что у меня начинает слабеть зрение и теперь мне нужны очки, – я решил написать эту книгу.
Письмо поля Сезанна Эмилю Бернару, 1905 © The Samuel Courtauld Trust, The Courtauld Gallery, London
В художественных колледжах полно людей вроде меня – тех, кто больше «дружит» с образами, чем со словами; немало их и на технических факультетах, в рок-группах и на футбольных полях. Просто некоторые люди лучше умеют смотреть, чем читать. И если вы из этой породы, то моя книга будет вам особенно полезна. Возможно, вам еще нет двадцати, или вы студент-гуманитарий, или один из так называемого широкого круга читателей, не важно, какого возраста. А возможно, вы хорошо разбираетесь в визуальной культуре и скажете, что многое из написанного в этой книге всем давно известно и, наоборот, что-то важное не нашло в ней отражения. Пусть так. Это ведь не энциклопедия, и я намеренно предлагаю здесь сугубо личный взгляд на вещи.
В нашем путешествии я буду не единственным гидом. В каждой главе мы попробуем взглянуть на мир глазами разных художников, фотографов, кинорежиссеров, ученых и писателей. Им отводится роль наших суррогатных «смотрящих», дежурных на «горячей линии» между нами и визуальным миром.
И тронуться в путь нам поможет один из самых великих «смотрящих». Приглядитесь к этим наспех нацарапанным словам:
Они из письма французского живописца Поля Сезанна, которое он написал другу-художнику Эмилю Бернару в 1905 году. Почерк размашистый, беспокойный, не очень твердый – жизнь Сезанна подходила к концу, – но разобрать можно. Сезанн пишет: «L’optique se développant chez nous» – «Оптика, развивающаяся внутри нас», то есть наша «внутренняя оптика».
В том, что художник рассуждает об оптике, нет ничего необычного, в конце концов умение видеть – часть его профессии. Интересно другое: из его высказывания следует, что у каждого человека свой зрительный опыт и что наша природная «оптика» со временем развивается.
Что же он имел в виду? Мне кажется, речь идет о том, что человек проживает ту или иную «зрительную жизнь». Точно так же, как на протяжении жизни растет наш словарный запас, расширяется и наш визуальный словарь. Полагаю, именно в этом заключается мысль Сезанна. И в этом центральная идея моей книги. Ваша «оптика», то, как вы смотрите, вбирает в себя все, что вы когда-либо видели: это ваш внутренний глаз, ваш собранный за жизнь фотоальбом. В своем «Философском словаре» Вольтер утверждал, что всякая идея опирается на «образ, запечатленный в вашем мозгу», и что самые абстрактные понятия складываются на основании всего усвоенного вами в непосредственном чувственном опыте. У вас, у меня, у каждого в голове свое хранилище образов, и это верно для всякого зрячего человека во все времена.
Попробуйте представить, например, какие образы роятся в голове у этой женщины.
Базальтовое изваяние Клеопатры, выполненное около 40 года до н. э., при жизни египетской царицы, смотрит на нас пустыми глазами, но пусть это не вводит вас в заблуждение. Клеопатра, представительница греческой правящей династии, была едва ли не самой могущественной женщиной своей эпохи. Взгляд таких людей проникает в потемки чужой души; перед ним возникают необъятные дали и многотысячные толпы простых смертных, которые со страхом и надеждой взирают на властелина; высятся грандиозные города, которые из царского дворца видны как на ладони. Проплывая во главе своего флота вдоль африканского берега, Клеопатра смотрела на свою столицу, Александрию, простиравшуюся до самого горизонта. На ее глазах разворачивалась гражданская война в Риме; она видела голого Марка Антония и своих рожденных от него близнецов и видела, как гаснет свет, когда покончила с собой 12 августа 30 года до н. э. Какая жизнь прошла перед этими каменными глазами, какие видели они взлеты и падения! Вероятно, в древности глаза ее были инкрустированы драгоценными материалами, но мне ее пустые глазницы даже на руку. В своей книге я попытаюсь заполнить их. А вот как двадцать столетий спустя представила нам царицу знаменитая фабрика грез в Южной Калифорнии:
Базальтовая статуя Клеопатры VII с рогом изобилия (51–30 г. до н. э.) © Государственный Эрмитаж,
