Шрифт:
Закладка:
На данный момент пусть эта неопределённость останется в силе, и мы признаем, что среди «чужих» так же легко, как космические путешественники из других солнечных систем, могут оказаться еноты и роботы, боги и дьяволы, и потомки самого человечества. Так почему же вам хочется писать о ком-то из этих не-людей, особенно если вы верите, что, как однажды заметил Уильям Фолкнер, «Человеческое сердце в конфликте с самим собой, — это единственная тема, о которой стоит писать»?
Так уж вышло, что с Фолкнером я не согласен. Я бы изменил его утверждение, сказав, что человеческое сердце в конфликте с самим собой, — лишь это одна из многих вещей, о которых стоит писать. Но даже писатели, которые могли быть полностью согласными с Фолкнером, часто писали о существах, которые не являются людьми. Одной из очевидных причин этого является то, что такие существа могут служить зеркалом человеческих слабостей. В баснях Эзопа говорящие животные замещают людей, изображают обычные черты их поведения, и исподволь приглашают читателей-людей задуматься о происходящем, не принимая этого на свой счёт.
В более современных произведениях со сложным и замысловатым сюжетом такой подход может оказаться полезным, если писатель хочет заставить своих читателей задуматься о теме, которая является настолько неоднозначной в обществе, где он живёт, что выбор его в качестве места действия его истории либо приведёт к запрету произведения, либо вызовет слишком бурные эмоции, чтобы о предмете разговора можно было задумываться в рациональном ключе. На момент написания мною этих строк хорошим примером темы такого рода является аборт. Его так оживлённо обсуждают в реальной жизни, что современный роман на эту тему, скорее всего, заставит одну группу читателей разразиться аплодисментами (за то, что произведение отражает их собственные взгляды), а другую — осудить его, хотя ни одна из групп не задумывается об этом всерьёз. Но если вы создадите правдоподобное общество инопланетян, в котором естественным образом возникают параллельные проблемы, читатель может обдумать их с новой стороны — и тогда осознает, как его мысли могут быть применимы к проблемам его собственного общества. Аналогичным образом, отношения между полами — это очень напряжённая сфера, поэтому вы можете заставить людей взглянуть в зеркало, описав существ, чьи отношения устроены иным образом, как это сделала Урсула К. Ле Гуин в «Левой руке тьмы» (у гетенианцев много общего с людьми, но у них существует половой цикл, в ходе которого любой индивид может в одно время играть мужскую роль, а в другое — женскую).
Одной из самых первых причин рассказывать истории о существах, которые не являются людьми, было всеобщее стремление объяснить природные явления. У народов всего мира сложились мифы для объяснения таких вещей, как бури и засухи, а также самого существования мира и населяющих его народов. Очевидно, кто-то должен был делать эти вещи, которые находились за пределами человеческих возможностей, поэтому они принимали богов и демонов без доказательства.
В настоящее время люди в большинстве своём уже не чувствуют необходимости в таких антропоморфных объяснениях. Наука дала нам новый набор объяснений, основанный на действии законов природы, которые просто существуют вне зависимости от того, верит ли человек в живых существ, которые в некотором смысле ответственны за них. Но наука отнюдь не уничтожила стремление строить предположения о существах, которые не являются людьми и живут не на Земле, а дала ему новую мощную мотивацию. Как мы увидим дальше, эти законы природы дают нам новое и уникальное по своей силе основание для предположений о том, что разум и цивилизации, не имеющие отношения к людям, действительно существуют, и даже могут быть обычным явлением где-то в других частях Вселенной.
Реальные доказательства того, что мы не одиноки во Вселенной, не дают спокойно жить человеческому воображению. Если где-то существуют другие цивилизации, как они выглядят? Угрожают ли они нам? Могут ли они поговорить с нами или даже навестить нас? Почему они всё ещё не заглянули к нам — или уже заглядывали? Опираясь на науку, научная фантастика пытается представить возможные ответы на такие вопросы.
Если инопланетяне существуют, и если понимание законов природы позволяет нам делать обоснованные предположения о том, какими они могут быть, они больше не являются просто удобным литературным приёмом, позволяющим человечеству взглянуть на себя со стороны. Они стали реальной возможностью, которая интересна сама по себе. Некоторых писателей инопланетяне привлекают тем, что они сумели разглядеть кое-какие возможности и считают увлекательным интеллектуальным и эмоциональным упражнением попытку представить какие-то виды инопланетян, которые могли бы существовать, и то, как они могли бы когда-нибудь общаться с нами.
Те же самые законы природы также предполагают, что это событие возможно в реальной жизни и может случиться в любое время. Если это так, то было бы неплохо подумать о возможных последствиях, прежде чем мы столкнёмся с настоятельной необходимостью свести к минимуму опасности и наилучшим образом использовать возможности такого контакта.
ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ ОТПРАВНЫЕ ТОЧКИ
Относительно недавнее желание порассуждать с научной точки зрения о возможной природе инопланетян и инопланетных миров — это новая причина писать о них, но она не заменяет более старых причин. Писатель по-прежнему может захотеть провести «мысленный эксперимент», чтобы смоделировать какую-то проблему человеческих взаимоотношений, но теперь он может стремиться сделать этих инопланетян и правдоподобными, и интересными самими по себе одновременно. Предметом его основного интереса и ключевым моментом может быть любой из этих аспектов, или же он может стремиться уделять им внимание в равной степени. И любой из этих моментов может сыграть главную роль в развёртывании сюжета истории.
Иногда, как в случае месклинитов Хола Клемента или обитателей нейтронных звёзд Роберта Л. Форварда, сама идея истории заключается в признании автором возможности существования мира определённого типа. Размышления о его физических характеристиках порождают идеи о том, как в нём могла бы развиваться жизнь, поскольку виды жизни, которые могут эволюционировать в том или ином месте, сильно зависят от преобладающих там условий. Путь развития жизни, в свою очередь, определяет путь развития цивилизации — и то, какие истории могут там происходить. Писатель, проявляющий большой интерес к созданию миров, может начать с создания интересного мира, позволив развиваться в нём жизни и цивилизации, и позволив созданиям его природы создавать сюжет.
Другой автор мог бы вместо всего этого начать с общей идеи сюжетной
