Ксана возвышается надо мной, как колосс, пока я осторожно поднимаю бутон редкого сорта роз с земли.

— Привет, Ксана.

— Черт! — сестра делает нервный шаг в сторону и обратно. — Ты меня вообще слушала?!

— Прости, я цветочек поднимала. Ты меня испугала, я нечаянно его отрезала.

— Да и пофиг!

— Как это пофиг?! Теперь куст некрасивый, и бутон не расцветет.

— Где он был?! — злится Ксана, дергает секатор из передника рабочего фартука. — Сейчас я ему ка-а-ак…

— Стой, ты можешь себя поранить!

Изнеженные руки Ксаны не привыкли к грубой работе с инструментами. Лихо нырнув в куст роз, она лишь оцарапала кожу.

— Дебильные розы! — роняет секатор. — Стала бы хозяйкой, приказала нафиг убрать эти кусты.

— Что ты такое говоришь?!

Ужасаюсь. В цветах и заботе о них — вся моя жизнь!

Я с детства любила этот сад и оранжерею. Знаю каждый уголок, помогала мужу мамы — человеку, который называл меня дочкой и растил, как родную. Я впитывала его умение как губка и после смерти взялась за его работу.

Баженов даже не заметил смерти садовника, лишь хмыкнул, когда понял, что за садом теперь слежу я. Отец чиркнул подпись в бумагах о моей официальной должности, выписал премию в десять тысяч рублей. Верх его заботы обо мне!

— Ксана, ты не в настроении?!

— Конечно! — Ксана пускает большую слезу. — Папа продает меня замуж за головореза!

— Что?!

— Что слышала! Папа договорился о браке с Багратовым!

— Багратов?! Кто он такой?

— Он неделю назад приезжал. Здоровый, как бык… Мужик с бородой и в татухах. Может быть, видела его? Ты как раз в саду кусты стригла.

Вспоминаю. Да, кажется, я видела того, о ком говорит Ксана.

Было сложно не заметить его.

Пугающий мужчина.

Дикий. Необузданный. Отталкивающий и притягательный одновременно.

Рослый, мускулистый.

Куртка была переброшена через локоть. Широкие плечи обтянуты белой футболкой, показывая стать и силу.

Горячий. Казалось, от его тела исходили импульсы жара.

По крайней мере, меня отчего-то бросило в приятное, будоражащее тепло.

Я запомнила мужчину, потому что увидела чернильные цветы на его руках и просто… Просто я люблю цветы.

Именно в этом причина моей неестественно отзывчивой реакции на незнакомца.

Уверена.

Его зашкаливающая маскулинность и сногсшибательный тестостерон здесь ни при чем.

Голос — хриплый, низкий, царапающий — тоже.

Все дело в розах на его руках! Они меня заворожили!

— Розы на левой руке? Чуть выше запястья, и на бицепсе, — отвечаю автоматически.

— Лысому — бантики, а Фиме — цветочки! — фыркает сестра. — Значит, ты его видела! Монстр косорылый, чудовище бородатое… Безжалостный бандит. Бессовестный вор, убийца! Старикан, к тому же.

— Старикан? — удивляюсь такому определению. — Ты в своем уме?! Кажется, ему сорок с небольшим.

— Старик! — повторяет упрямо. — Скоро у него вся голова будет седая, как у моего папеньки!

Ксана преувеличивает, кажется… Но слова не дает вставить.

— Старикан, весь в татуировках! Фу, под такого ложиться. У него наверное все-все татуированное, и под нижнем бельем — тоже!

После слов Ксаны я представила, как по рукам Багратова, к торсу, спускаются чернила татуировок, оплетая шипованными лозами крупное тело мужчины, и… покраснела до самых пяток.

Стало жарко.

— Ксана… — отвечаю севшим голосом.

Хочу избавиться от навязчивого образа мужчины, о котором не знаю ровным счетом ничего!

Пусть сестра сама проблемы решает, а у меня вон — работы полно.

Кусты подровнять, убрать лишний мусор!

— Может быть, все не так плохо?

Сестра кривится.

— Папа говорит, мне выпало счастье стать женой миллиардера! Но я знаю, что Багратов никакой не миллиардер, а простой бандюган. Все его миллиарды достались кровью и рэкетом! Он убийца.

Отхожу в сторону. Показываю, что разговор окончен.

Но Ксана не отстает, хватает меня за локоть.

— Я хочу избежать брака с Багратовым! У меня есть гениальный план… И ты мне в этом поможешь!

— Ты хочешь сорвать брак?

— Да!

— Планируешь избежать заключения брака, о котором уже договорился Георгий Владимирович? — ужасаюсь. — Ксана, твой отец очень строг! Вспомни, как он выпорол повара за плохо прожаренную утку. Бедный шеф-повар, Виктор Денисович неделю сидеть на попе не мог.

Ксана фыркает. Мол, ерунда!

Вспоминаю другой случай.

— Неужели ты забыла, как папа на лето тебя в доме закрыл, когда ты съехала на четверки в универе? Даже телека лишил… Косметику выбросил лично. Вещи брендовые отобрал.

— О, не напоминай мне про тот ад!

— Буду напоминать. Чтобы ты не забыла, с кем имеешь дело! Нет-нет, Ксана. Я решительно против участвовать в твоей авантюре!

— Дело выгорит.

— Может быть, выгорит. Может быть, не выгорит. Ты — дочка Баженова, тебя он может наказать немножко, но простит в итоге. А я, что? — усмехаюсь горько. — Я здесь на птичьих правах. Если отец узнает, что я тебе помогала, вышвырнет меня из дома!

— Не переживай, я тебя в любом случае не брошу и позабочусь! — подмигивает Ксана. — Не ломайся, ну же!

— Нет, такому человеку, как Георгий Владимирович, нельзя противиться.

— Ой, да ты просто трусишка! Всегда описываешься от страха перед нашим папочкой. Возможно, раньше он был суров. Но года, поверь, уже не те! — говорит надменно, подчеркивая. — Старость! План у меня стопроцентно сработает. Поверь… Помоги, умоляю!

Примерно пять минут сестра давит на жалость и слезами добивается моего неуверенного кивка.

— Сначала скажи, в чем план?

— До плана мы еще доберемся! — отмахивается сестра.

— Может, не стоит рисковать? Сколько раз ты видела Багратова? Что знаешь о нем? Не хочешь замуж только из-за его татуировок и криминального прошлого?

— Криминал не остался в прошлом, я навела справки. Все говорят, что Багратов — на всю голову отбитый! Этот бандит нагло отбирает бизнес отца, отжимает… Брак ему нафиг не нужен. Только гарантии, чтобы папа не пошел против него!

— Мне жаль. Если не хочешь в брак, поговори с отцом. Он тебя любит и прислушается.

— Уже говорила. Он и слышать ничего не хочет. Только за свою шкуру переживает! Трясется, как припадочный, начал орать на меня, пуская пену изо рта! Кажется… — морщит хорошенький носик. — Ранее папа решил надуть Багратова, но это не сошло ему с рук. Представляешь! Он накосячил, но теперь мне расплачиваться… Разве это справедливо? Разве так поступают любящие родители?! Фимочка, помоги... Мы избавимся от этого ига раз и навсегда!