постепенно срезая угол и возвращаясь на аллею, а мне ужасно захотелось кинуться за ним, забежать вперед и посмотреть на его лицо, но я осталась сидеть, прикованная своим разочарованием и провела за этим занятием часа два, не меньше. Потом решительно поднялась и вызвала такси. Вообще-то, в гараже стояла машина: новая, блестящая, но я ненавидела сама садиться за руль, хотя прекрасно водила.

Такси плавно остановилось возле подъезда элитного дома в четыре этажа, я расплатилась и вышла. Постояла немного, колеблясь, но решила не отступать. Если он позволил себе нарушить уговор, то и я смогу.

– Лиза? – удивился Николай и отступил на шаг, пропуская меня в квартиру.

Еще один университетский друг, товарищ и любовник в прошлом. Когда-то нас было четверо. Четверо друзей, где оба парня были влюблены в меня, а я спала с одним, но вышла замуж за другого. Того, у которого характер был не такой волевой.

– Тебя же предупредил консьерж, – усмехнулась я и сбросила туфли и пальто.

– Я ему не поверил, – усмехнулся он в ответ, разглядывая меня.

Пять лет прошло, а он все так же пялил на меня глаза, когда видел. Беззлобно, но с некоторой обидой, которая едва угадывалась в его невероятно светлых голубых глазах.

Я медленно размотала шарф и перекинула его ему на шею, а потом притянула к себе. Он молча сделал несколько шагов, держа руки в карманах.

– Обними меня, – попросила я и его руки оказались на моей спине в ту же секунду. – Надо было выбрать тебя, – сказала разочарованно и поцеловала его.

Больше ни о чем просить не пришлось: он подхватил меня на руки и понес в спальню. Я торопливо расстегивала его рубашку, он стащил с меня платье, но, когда начал снимать белье, я остановила его руки и зажмурилась.

– Вот теперь я тебя узнаю, – спокойно сказал он и подал мне платье.

– Прости, – поморщилась я, торопливо одеваясь.

– У тебя пунктик, – пожал он плечами. – Кофе или коньяк?

– Кофе с коньяком, – решила я не выбирать.

– Узнала про Марину? – спросил после первой рюмки.

– Так ты в курсе? – и снова поморщилась.

– Все в курсе, – равнодушно отозвался он, глядя в стену, – где-то ты очень умная, а где-то такая идиотка, что диву даешься.

– Мог бы и сказать.

– А ты бы мне поверила? К тому же, идиоткой я тебя все же не считаю, в отличие от остальных, думал, ты знаешь, но обстоятельства важнее. Они ведь всегда важнее, да? – спросил с обидой, хотя обычно держал себя в руках.

– Прости, – сказала тихо и пересела ему на колени, уткнувшись носом в шею, – я правда тебя хотела.

– А то я не знаю, – проворчал он, обнимая меня за спину. – но я был бы неприятно удивлен, если бы ты дошла до конца.

– Но не остановил бы, – усмехнулась я, а он тихо засмеялся:

– Каюсь.

– Ума не приложу, что теперь делать.

– Все ты знаешь, – отмахнулся он и подрыгал ногами, – слезай давай, у меня выдержки никакой.

– Еще минуточку, – попросила я и замерла, пытаясь вобрать в себя все тепло, которое от него исходило. Ровно через минуту поднялась и смущенно улыбнулась.

– Твои биологические часы всегда меня поражали, – улыбнулся он, а потом нахмурился: – Кстати о них, ты случайно не беременна?

– Нет, – поморщилась я от одной мысли: я никогда не хотела детей. Хотя нет, не так. Я никогда не хотела детей от своего мужа.

– Тогда не вижу проблем. Потребуется время, но ты справишься. Я помогу, если нужно.

– Если бы я хотела, чтобы ты в это влезал, я бы вышла за тебя, а не за него.

– Ты не хотела, чтобы я руководил.

– Именно.

Он усмехнулся и кивнул, но последнее слово всегда должно быть за ним:

– Предложение бессрочно.

Я тяжело вздохнула и в очередной раз убедилась, что выбор, хоть и не сильно удачный в последствии, был единственно верным на тот момент. Мы оба это прекрасно знали, поэтому смогли сохранить нашу дружбу.

– Как на счет напиться? – игриво предложила я и разлила коньяк.

– Это я всегда пожалуйста, – засмеялся он и опрокинул сначала свою рюмку, а потом мою. Я наиграно возмутилась и приложилась прямо к горлышку. Он заржал, я закашлялась, но сразу полегчало.

За первой бутылкой пошла вторая, ближе к часу ночи телефон стал звонить почти беспрерывно и, наконец-то, сел, вызвав вздох облегчения. Мы завалились на кровать, обнявшись, и я мгновенно уснула.

Пробуждение было не из приятных: голова нещадно болела, во рту пересохло и ужасно тошнило. Я слабо простонала и услышала ответный стон с другого края кровати.

– Черт, это все-таки было слишком, – проворчал Коля и попытался подняться, но тут же опустил голову обратно. – Ты первая в душ.

– Попозже, – отмахнулась я и попыталась приподнять голову от подушки. Пошевелилась я зря: тошнота подкатила с новой силой, я подскочила и едва успела добежать до туалета.

– Жива? – прохрипел он из спальни.

– Пока не знаю, – пробормотала я и обняла унитаз, который был таким приятно прохладным. В то утро он стал моим лучшим другом. Минут через пятнадцать тяжело поднялась и с удивлением обнаружила, что стало легче. Заглянула в комнату, идя по стенке, бросив: – Рекомендую, – подняла вверх большой палец и таким же способом пошла в ванну.

Встала под холодный душ, задрала голову наверх и открыла рот, пытаясь одновременно попить и помыться. Получилось. Еще через пол часа, почувствовав себя почти человеком и облачившись в его халат, прошлепала на кухню. Нашла минералку в холодильнике, прихватила пару бутылок и вернулась с ними в кровать. Коля жадно выпил пол литра залпом и прикрыл глаза:

– Ты меня спасла.

– Должен будешь, – хмыкнула я, поддразнивая его: он ненавидел быть кому-либо обязанным. Предпочитал все свои вопросы решать самостоятельно, чем и заслужил всеобщее уважение. Он слабо шлепнул меня по бедру, не в силах предпринять более решительных военных действий, и пробормотал:

– Охота тебе издеваться над больным человеком.

– Когда ты здоровый, можно и в зубы получить, – пожала я плечами и пожертвовала ему и свою бутылку, которую тут же постигла та же