Тогда я впервые о ней услышал. Сейчас, спустя столько лет, смешно вспоминать, но в тот момент я не придал ее появлению значения. Каких только слухов о ней ни ходило! Якобы она новая фаворитка, которой удалось взлететь выше, чем другим королевским пассиям. Или шпионка с Большой Земли, шаманка, целительница. Очарует короля – и нас всех ждет набег варваров из-за моря.

Никто не знал даже, как она выглядит.

Естественно, в высшем обществе только и разговоров было, что о ней.

– Откуда она взялась? – спросила как-то во время завтрака леди Лавиния, моя госпожа на тот момент.

Ее муж, граф Эштон, лишь хмыкнул в ответ, не отвлекаясь от газеты. Новоявленной принцессе посвятили целый разворот; о ней каждый день появлялось множество разных сплетен и домыслов.

Я подлил леди кофе, и она поймала мою руку и погладила. Не будь рядом мужа, дело бы этим не кончилось. Хотя… По утрам Лавиния не живее сонной мухи.

Но тогда муж был с нами, и он, конечно же, сделал вид, что ничего не заметил. У него самого имелась любовница – правда, из среднего класса, – и граф ездил к ней чуть ли не каждый вечер. Леди тоже закрывала на это глаза.

Свободные нравы высшего общества.

– И все-таки? – Лавиния поджала губы, отпустив мою руку.

Граф проворчал что-то неопределенное. Его больше волновали сводки фондовой биржи, а не очередная придворная сплетня.

– Уже ведь есть одна. Зачем им еще? – сказал он, когда Лавиния спросила в третий раз. Как любую даму, которая желала стать подругой королевы, а значит, получить влияние при дворе, этот вопрос очень ее волновал.

– Ах, ты не понимаешь! – отмахнулась графиня.

Их разговор за завтраком всегда сводился к одному: графиня пыталась обсудить последние сплетни, граф «не понимал», и беседа не клеилась. К обеду граф уезжал в Министерство финансов, а возвращался часто за полночь, задерживаясь после работы.

Впрочем, графиня без него не скучала.

Нас у нее было двое. То есть всего двое – удивительная прижимистость для женщины из высшего общества. Например, герцогиня Алден, первая модница двора, по слухам, держала целый гарем. «Никогда не выходи в свет дважды в одном платье и с одним мужчиной» был ее девиз. Сопровождавшие ее спутники действительно всегда были разными, как и платья.

Лавиния же утверждала, что привязчива и в ее сердце хватит места только мне и Раю.

– Король дает бал, – заметил граф, бросая газету.

Рай ее поднял и, зная, что на него не смотрят, закатил глаза. Ну да. Бал. Особенно королевский. Хуже только прием у той же герцогини Алден.

– Бал? – воодушевилась графиня. – Когда?

Рай протянул ей газету. Лавиния тут же уткнулась в нее: без очков она плохо видела.

– Через три дня! Господи, у меня же нет платья!

Рай снова закатил глаза. Ну да, сейчас графиня поспешит к портнихе и потащит нас за собой, как ручных собачек…

Граф подмигнул нам, уходя. Его, наверное, веселило, что кто-то, но не он, займется с его женой этими хлопотами.

Впрочем, когда наступил вечер бала, он уже не веселился. Графиня не могла отправиться во дворец одна: на такой-то прием – и явиться лишь со спутником? Ха. На этот раз графу не удалось отсидеться в своем кабинете и избежать выхода в свет. Страдали мы с ним, пожалуй, одинаково.

Балы королевская семья давала с размахом. Шампанское в фонтанах, фейерверк после заката, дорогие подарки для гостей… А гостей всегда бывало много, кареты на подъездной дорожке едва не сталкивались.

Но в этот раз мне казалось, что весь Остров собрался в душной зале, слишком узкой и слишком маленькой для такого числа приглашенных. И они все прибывали. Людской поток, говорливый, черно-белый (другие цвета при дворе запрещены), проходил в распахнутые двери, немного задерживался у церемониймейстера, а после двигался дальше, к парадной лестнице.

Леди Лавиния настояла на том, чтобы приехать пораньше – даже неприлично рано для графини. И сейчас, обмахиваясь пышным веером, прела в своей парче, довольная как никогда.

– А я говорила! – повторяла она, глядя на прибывающих гостей. – Мы-то сможем пройти к королю в числе первых. Я говорила!

Ее супруг по привычке молчал. Рай за его спиной подмигнул мне, изображая флирт Лавинии. Я с трудом сдержал усмешку.

Граф и графиня представляли собой колоритную пару, и если бы мне до смерти не надоело их видеть, я бы, пожалуй, веселился, как и Рай.

В королевском театре на прошлой неделе большой успех имела комедия «Тонкий и толстая». Удивительно, как граф с графиней не узнали в ее персонажах себя. Графиня представляла собой идеальный шар, а когда наряжалась, становилась похожей на праздничный торт. Оборки, рюш, парча – все это выглядело так, словно мяч упаковали в яркую подарочную бумагу и завязали разноцветными лентами. Помню, когда увидел ее впервые, удивлялся: как только она ходит? Конечно, графиня предпочитала передвигаться в паланкине, но… Когда-то же она ходит? «О, и даже бегает, – рассмеявшись, сказал мне тогда Рай. Он был с графиней дольше. – Но это что! Ты еще увидишь, как она танцует!»

Я увидел и оценил. Танцуя с графиней, нужно иметь железные ноги: отдавит и не заметит.

Граф, наоборот, был худ, если не сказать – тощ. Высокий, одетый в черное – отличительный цвет мужчин-аристократов, – он издалека напоминал фонарный столб.

Все ожидали, когда откроют двери в тронный зал и пригласят на поклон к королевской семье, и высокородные дамы развлекали себя сплетнями во внешнем холле.

– Все-таки откуда она взялась? – снова поинтересовалась леди Лавиния.

– Может, и правда ведьма? – забрав фужер с подноса, предположила маркиза Тонии.

Такой слух тоже был – столь же глупый, как и про призрак королевской сестры. Графиня фыркнула:

– Стелла, зачем ты повторяешь за этими сплетниками всякую чушь? Расскажи еще, что она явилась во дворец на черной колеснице, запряженной гигантскими пауками, как в этой сказке… Забыла.

Маркиза пожала плечами:

– Почему бы и нет? Всякое в жизни случается.

Графиня вместо ответа захохотала, и все ее круглое, мягкое тело затряслось, точно пудинг на подносе.

Маркиза поджала губы. Забавно было смотреть, как эти двое терпеть друг друга не могут, но изображают искреннюю дружбу.

Лавиния держала маркизу подле себя лишь по одной причине: леди Стелла была еще уродливее. Ее род славился крупными, выдающимися чертами лица, особенно нижней челюстью. Странно, как маркиза вообще умудрялась говорить при такой особенности, настолько кривой у нее был рот.

Но она была той еще болтушкой:

– Согласись, Лавиния, она появилась очень уж вовремя. Говорят, именно она исцелила