Вилен Харитонович серьезно готовился к походу в Кремль. Дома его ждала наглаженная полковничья форма. Ходил озабоченный, думал. Наконец, в середине января 1983 года оповестил самых близких: «Назначено. Иду».

2. Из тумана далекого прошлого

Приступая к изучению биографии Вилена Апакидзе, автор поначалу не считал свою задачу слишком сложной.

Вилен охотно рассказывал о себе. Эти рассказы врезались в память слушателей, становились достоянием широкого круга людей. Казалось бы, достаточно собрать их, и — готово увлекательное повествование. Обнаружился и человек (младший товарищ Вилена, не сыщик), который в свое время проделал немалую работу — подготовил набросок биографии Апакидзе, используя сведения, полученные им из первых рук.

Не предвидится сложностей, думал автор. И как ошибался! Выяснилось, что Апакидзе относился творчески не только к процессу раскрытия преступлений, но и вообще ко всему, чем занимался. Да, он много рассказывал о себе. Но в разных компаниях — по-разному. Вилен поступал так не из желания прихвастнуть или придать значительность собственной персоне. Он придерживался принципа, что в искусстве рассказа хороши все жанры, кроме скучного. Близкие друзья знали об этой его особенности. Но и они не всегда могли сказать, когда Вилен серьезен, а когда дурачится, развлекая аудиторию и себя. Последнее бывало очень часто. Это нам придется иметь в виду.

Добросовестного человека, постаравшегося сохранить для потомства память о Вилене Апакидзе, буду в дальнейшем именовать Первым биографом. Он записывал то, что слышал. Не его вина, что записи получились не слишком достоверными.

О детских и юношеских годах героя Первый биограф сообщает:

«Вилен Харитонович родился 11 марта 1936 года в Зугдиди. Его отец принадлежал к древнему грузинскому княжескому роду Апакидзе. Будучи правоверным коммунистом, он дал сыну популярное тогда имя, являющееся производным от „В. И. Ленин“. Харитон Ушангович был репрессирован и расстрелян, по всей видимости, в 1937 году. Отца Вилен не знал. Их с братом воспитывала мать. Но и тут таилась какая-то загадка. Вилен не раз говорил, что по материнской линии он находится в родстве с князьями Дадиани. Ханна Павловна Крупицкая, уроженка Иркутска, к грузинским князьям отношения иметь не могла.

Маленький Вилен воспитывался в детском доме под Красноярском. Несколько эпизодов часто всплывали в его памяти. В коридоре приюта стояли две кадушки — одна с квашеной капустой, другая с солеными огурцами. К ним постоянно наведывались голодные дети, отчего потом страдали животами. У директора заведения была фамилия Лаптев, ее по давней детдомовской традиции носили и сироты. Вилен свою фамилию помнил, это впоследствии помогло ему найти родственников. Директор Лаптев часто говорил ему: „Большинство наших выпускников попадают в тюрьмы. Постарайся найти другую дорогу в жизни. Ты сможешь, ты не такой, как все“.

В возрасте 15 лет Апакидзе покинул это учреждение гол как сокол…»

Этот отрывок иллюстрирует, что и многие близкие к Апакидзе люди имели недостоверные представления о его прошлом.

Текст вызывает немало вопросов. Например: почему лишившийся отца Вилен воспитывался в приюте, а не жил с матерью, как его брат Павел?

Вилен уверял (не только Первого биографа), что родился в Зугдиди. Это опровергает запись в его паспорте. Там указано другое место рождения: город Вольск Саратовской области.

Что чувствуется в приведенном отрывке? Уже известная привычка Вилена рассказывать о себе «не скучно». Но далеко не только это. Догадываешься, что мальчик рос с глубокой психологической травмой. Несомненно, она была связана с трагической судьбой его отца. Он хотел избавиться от тяжелых воспоминаний. Впечатлительный, одаренный подросток воспитывался в депрессивной среде детского приюта (пока поверим ему) среди сверстников, чей путь почти наверняка ведет в тюрьмы. Эту жизнь надо было как-то украсить. Другие на его месте играли бы в индейцев или мечтали убежать в Америку. Он уверовал, что родом из города с романтичным названием Зугдиди, и в его жилах течет кровь грузинских князей, причем двух ветвей.

Познакомлю читателя с результатами своих, более поздних изысканий. Где-то дополню сведения Первого биографа, где-то придется их опровергнуть.

К одной аристократической ветви Вилен Апакидзе точно принадлежал. В справочнике грузинских княжеских фамилий читаем:

«Князья Апакидзе — вассалы владетелей Мегрелии. Родоначальником этой фамилии стал татарский полководец Апака (XIII в.), служивший в войске Чингисхана, позднее принявший христианство и осевший в Абхазии. Потомки Апаки переселились в Мегрелию».

Переносимся в советское время. Что известно об Апакидзе Харитоне Ушанговиче, 1905 г.р.? Совсем немного. По всей видимости, отец Вилена был военным и входил в окружение одного из советских военачальников, оказавшихся в годы репрессий «врагом народа». В начале 1930-х Апакидзе арестовали в первый раз. Возможно, его, как это было тогда распространено, обвинили в «троцкизме». Отправили Харитона Ушанговича на поселение в Саратовскую область, городок Вольск. Здесь он знакомится с учительницей Ханной Крупицкой. Они становятся мужем и женой.

События могли развиваться и по-другому. Например, так: Харитон встретил Ханну в ее родном Иркутске, женился на ней, и только потом супруги оказались в Поволжье. Но первый вариант вероятнее. Так или иначе, в 1936 году (не раньше весны — вспомним, Вилен родился 11 марта в Вольске) супруги Апакидзе перебрались в Грузию, в район Зугдиди. Осенью 1937-го Харитона Ушанговича вновь арестовали. Знающие люди посоветовали Ханне немедленно покинуть республику. И она, беременная вторым сыном Павлом, собравшись за сутки, уехала в Иркутск, где жили четыре ее сестры. Маленький Виля находился с ней. Через некоторое время все сестры обосновались в Красноярске.

Жене «врага народа» запрещено проживать в крупном городе. Ханна работает учительницей начальных классов в колонии для несовершеннолетних правонарушителей на станции Ук под Нижнеудинском. Ее сыновья с детства дышали воздухом «зоны». Вилен воспитывался не в детском доме, он рос при колонии, общаясь в те годы главным образом с малолетними зэками. С ранней юности наш герой узнал законы уголовного мира. Он станет знатоком криминальной субкультуры. (Через много лет Вилен будет консультировать своего осужденного товарища Е. Получив ценные рекомендации, как вести себя в зоне, Е. останется в убеждении, что Вилен, несомненно, «сидел», но скрывает этот факт своего прошлого.)

Может ли кто-нибудь в наши дни, спустя почти 80 лет, помнить, как жили в поселении под Нижнеудинском Ханна Павловна и ее сыновья? Нашелся такой свидетель — Игорь Ростиславович Аринкин, двоюродный брат Вилена и Павла. Автор позвонил ему в Красноярск. Школьником Игорь Аринкин навещал своих родственников в поселении под Нижнеудинском. Он сообщил некоторые из приведенных выше сведений. По его словам, Ханна Павловна была женщиной с сильным характером, приветливой, жизнелюбивой. Эти качества