Осознать суть подлого предательства до конца не успела, как он засвистел, вызывая своих верных псов.

— Ты за это ответишь! — закричала, сердце пропустило удар и ухнуло в пятки.

В комнату ворвалась инквизиторская свита во всеоружии. Недолго думая, я выпрыгнула из окна, больно ушибла ногу, но поднялась и побежала по тому самому заднему двору, где Люций тренировался с братом.

Я знала, что меня поймают и заживо сожгут, если оступлюсь или упаду. Но тогда мне никогда не отомстить за глубокую сердечную рану. Я должна выжить любой ценой, даже если придется и правда стать ведьмой.

Бежать в Темный лес было безумной идеей, но кто сказал, что я в своем уме? Туда уже несколько лет никто по грибы не ходит. Чудовище поселилось в густой чаще и разорвет на куски любого, кто посмеет ступить на его территорию. А мне плевать! Лучше сгинуть в лапах зверя, чем сгореть на потеху псам инквизитора! Никто меня здесь не защитит. Весь Валаам во власти Ретбоуна.

Я бежала от всадников с факелами на пределе сил. И небеса — немой свидетель погони, изверглись на землю проливным дождем. Вода лилась сплошной стеной, замыливая очертания леса. Ноги скользили по мокрой траве, путались, бились о выступы. Но меня гнала вперед неведомая сила, порожденная невыносимой болью преданного сердца. Я уже почти не чувствовала тела, когда споткнувшись, полетела в глубокий овраг и застыла на дне. Прогнав воспоминания о любимом, я слушала крики мужских голосов и просила судьбу о помощи.

Но она не пришла. Меня обнаружили быстро.

Разъяренные головы псов склонились надо мной. Поганые руки потянулись к моему телу и подняли его из оврага. Дождь-спаситель залил их факелы, но ярость не остудил.

— Убьем тварь! Но сначала порезвимся! Люций разрешил, — один из них наступил мне сапогом на горло, а другой разорвал ткань платья на груди.

«Люций разрешил», — врезалось отравленным клинком в подкорку сознания.

Где слезы, а где дождь уже не разобрать.

Я металась, бесновалась, до крови обломала о жесткие штаны мужчин ногти, но не сдавалась. Прежде чем надругаться, этим тварям придется меня убить! Потом пусть делают с моим бездыханным телом все, что хотят, но не сейчас. Нет! Я все еще живу и чувствую. И пока дышу, буду биться!

— Что б вы сдохли, ублюдки! Я невиновна! — но меня не слышали. Инквизиция вообще никогда никого не слушает. Псы выполняют все приказы Люция, не смотря на их страшное содержание.

Грубо раздвинули мне ноги. Навалились всей толпой, паскуды, распяли руки и зажали рот рукой. Казалось, в этот миг даже небо сильнее заплакало. Утопая в луже грязи, я старалась вгрызться в ладонь мужчины. Пыхтела и извивалась. Уже ощутила давление на живот и распирающую боль внутри, когда услышала холодящий душу вой. Он пронизывал до костей, доводя до пика безумного страха перед лесным зверем.

— Чудовище! — вот и псов инквизиции страх перед кошмаром Темного леса заставил слезть с меня и трусливо кинуться врассыпную.

Безудержным смехом я провожала ублюдков, еще до конца не осознавая, с чем сама могу столкнуться. Приподнялась на локтях, и крик ужаса застрял в глотке. Прямо на меня несся огромный серый волк. Глаза так и застыли зеркалом для зверя, который втоптал меня обратно в лужу мощными лапами и клацнул зубами у горла. Принюхался и замер, а я впитала ноздрями стойкий запах мокрой псины. Он повел ушами, улавливая крики мужчин. Гортанно зарычал, отскочил и выпустил когти. С размаху прошил мою ключицу острыми лезвиями до глубоких кровавых ран. От невыносимой боли я потеряла рассудок и сознание.

Глава 2

— Эгри, опять дохлятину откопал? — услышала грозный мужской голос с рычащими нотками. Хотелось открыть глаза и посмотреть на его хозяина, но побоялась. Наоборот, почти совсем перестала дышать. Прислушалась к себе. Кажется, жива. А вот насколько здорова — хороший вопрос. Спина болела так, будто там не кожа, а сплошная рваная рана, и меня долго на большой скорости волочили по земле. Хотя… Может, так оно и было? И плечо ныло от раздирающей боли. Ключицу, по которой ударил когтистой лапой зверь, и вовсе не чувствовала, словно ее не стало или… откусили, что всего скорее. Точно разбитая телега, причем, страшно грязная, если кто-то, взглянув на меня, принял за дохлятину. Обидно, конечно. — Ты притаскиваешь, а мне потом закапывай, чтобы не воняло, — продолжал сокрушаться голос и мужчина явно ходил вокруг меня, шлепая по лужам. — И нечего мне тут фырчать, Эгри! Вечно я за тобой падаль подбираю. Весь двор провонял, — эй! А вот это не правда! Вовсе не от меня шла вонь. Псиной несло от самого говорящего. Особенно остро это почувствовалось, когда он наклонился и задышал мне в лицо. — Ой, — шепнул мужик и замолчал. Надолго замолчал. Так надолго, что мне захотелось открыть глаза, но я стойко выдержала напряжение. Заодно и дождь проклятый кончился, перестал хлестать крупными каплями по телу.

— Это что-то новенькое, дружочек. Умеешь удивлять. Девка-то живая еще. И что прикажешь с ней делать теперь? — по звуку поняла, что мужик откинул в сторону лопату. Уже неплохо. Хоть не закопает заживо. — Ладно. Не скули. Раз ты отметину на ней оставил, заберу.

Меня грубо подняли с земли и перекинули через широкое плечо мешком картошки. Я едва сдержалась, чтобы не застонать от боли. Рано выходить на общение со спасителем. Пусть сначала унесет от зверя подальше.

Пока мужик меня куда-то тащил, я гадала, на кого могла наткнуться. И пришла к выводу, что это скорее какой-нибудь чокнутый лесник, по неизвестной причине сдружившийся с чудовищем. Ох, да какая вообще разница, кто он такой? Лишь бы в беде не оставил. Мне нельзя умирать. Сначала я должна отомстить гаду, превратившему меня в дохлятину. О да! Мне есть ради чего жить! И я не отступлюсь, буду бороться!

Судя по дымному запаху и спертому теплому воздуху, меня занесли в дом. Дверь протяжно заскрипела и захлопнулась. Мужчина снова заговорил с волком:

— Гнались за ней что ли? Ноги сбиты в кровь, — аккуратно уложил меня на что-то мягкое, отошел и зашумел посудой.

Послышался звук льющейся воды и чавканье нализывающего лапы зверя.

— Замызганная тряпка на плече, — подошел и дотронулся до моей кожи на шее. Показалось, что его рука затянута мягкой ворсистой перчаткой.

— Это было когда-то серым платьем, похоже, — продолжил он говорить со зверем, который