2 октября 1944 года

Семнадцать патологоанатомов и судмедэкспертов, все в темных костюмах и галстуках, собрались вокруг длинного стола в конференц-зале, обшитом деревянными панелями, на третьем этаже корпуса Е-1 Гарвардской медицинской школы. Это было осенью 1944 года. В тысячах милях отсюда война опустошала Европу и острова Тихого океана. Мужчины собрались в Гарварде, чтобы пройти курс по судебной медицине — дисциплине, суть которой заключается в применении медицинских знаний к задачам закона и правосудия.

Доктор Алан Мориц сообщил собравшимся мужчинам неприятную новость. К несчастью, капитан Фрэнсис Глесснер Ли (она предпочитала это обращение, с тех пор как ее произвели в офицеры полиции штата Нью-Гэмпшир) вопреки своим планам не сможет посетить семинар[1]. Она сломала при падении правую берцовую кость, а затем перенесла два сердечных приступа.

Все собравшиеся — квалифицированные эксперты, связанные с одним из наиболее престижных медицинских институтов США, — прекрасно понимали, что именно предвещали такие проблемы со здоровьем женщине почти 67 лет. Сердечные приступы стали очередной приметой подкрадывающегося упадка сил, который все больше препятствовал повседневной работе Ли. Ее ожидал строгий постельный режим под бдительным присмотром врача, причем надолго.

Для Морица, одного из ведущих патологоанатомов страны, отсутствие Ли было и личной, и профессиональной утратой. Участникам семинара будет не хватать и энциклопедических познаний Ли в области судебной медицины, и умиротворяющего эффекта ее присутствия.

По учебному плану Фрэнсис Ли должна была передать учащимся специфические знания, позволяющие расследовать неожиданные и необъяснимые уходы из жизни, в частности определять время смерти, оценивать информацию о разложении и других посмертных изменениях, о травмах, нанесенных тупыми и острыми предметами. Ни в одной другой медицинской школе Америки не преподавали ничего подобного.

Ли была самой невероятной кандидатурой в лидеры зарождавшейся судебной медицины. Почтенная пожилая дама, питающая пристрастие к шляпкам без полей в стиле королевы Марии и черным платьям, которые она шила самостоятельно, Ли была одной из богатых и независимых представительниц Позолоченного века Чикаго. Женщина с непростым характером, почти недостижимыми стандартами совершенства и фанатичной целеустремленностью, Ли не просто вела курс судебной медицины в Гарварде. Благодаря силе своей личности и во многом за счет собственных финансов она практически единолично отвечала за становление судебной медицины в Соединенных Штатах.

Реформатор, педагог, правозащитница — ее влияние сложно переоценить. Эту почтенную матрону, стоявшую на пороге старости, почитали как одного из ведущих авторитетов в судебной медицине.

Но путь к этой точке был для Ли непростым. «Мужчины с подозрением относятся к пожилым дамам с идеями, — сказала она однажды. — Главная моя проблема — убедить их, что я не собираюсь во что-то вмешиваться или чем-то руководить. К тому же я должна внушить им мысль, что разбираюсь в том, о чем говорю»[2].

Прошло семь лет с тех пор, как она одобрила назначение Морица на пост руководителя первого в стране университетского курса по судебной медицине, и они стали не только коллегами, но и друзьями. Вместе работали над новаторским проектом, способным перевернуть сферу расследования внезапных и подозрительных смертей, создали интенсивный недельный курс по судебной медицине для сотрудников полиции. Мориц и Ли наметили смелый, революционный план, собираясь обучить полицейских современным научным методам криминалистики.

Ли почти два года без устали работала над серией изощренно детальных миниатюрных диорам — они научат полицейских обследовать место смерти, идентифицировать подсказки, которые помогают определить причины внезапного или неожиданного ухода из жизни. Фрэнсис назвала эти обучающие модели «Этюдами на тему необъяснимой смерти». Но теперь из-за ее болезни казалось, что все эти масштабные планы обречены.

«Ни одна из моделей не завершена и не может быть завершена, — писала Ли Морицу во время реабилитации в нью-гэмпширской усадьбе Рокс, построенной на принадлежащих ее семье землях (шесть сотен гектаров). — Надеюсь, вы согласитесь со мной, что в данных обстоятельствах семинар для полиции провести невозможно»[3].

Мужчины, собравшиеся в конференц-зале корпуса Е-1, приостановили свои мрачноватые занятия, чтобы составить черновик обращения, которое Мориц должен был передать Ли.

«Сим постановили, что все присутствующие на курсе по судебной медицине в Гарвардской медицинской школе обязуются быть вечно благодарны миссис Фрэнсис Ли и выражают свою признательность за всю ее щедрость, сделавшую возможной проведение данных курсов, которые, в свою очередь, так сильно продвинули развитие судебной медицины в Соединенных Штатах; а также все присутствующие искренне надеются на скорейшее выздоровление миссис Ли и ее возвращение к обычной жизни и самочувствию».