Шрифт:
Закладка:
– Ну, попытайся! А я обещаю, что буду хорошо учиться, окончу школу, поступлю в юридический, как ты хочешь.
– Ладно, Катюш. Я попробую, – сдался наконец любящий отец.
Григорий дал обещание дочери, и он его выполнит, апеллировать будет трудно, проступок серьезный, и уголовное дело уже заведено. Но ради дочери он готов сделать невозможное. Но тем не менее от своего намерения Перчетский отказываться не собирался. Не пара ей этот парень, чтобы она там ни говорила.
Ничего, в девяностых и не такие дела решал, а уж отвадить плохого парня от дочери – плевое дело. У него всегда найдется пара козырей в рукаве, не зря же его считают лучшим в городе адвокатом.
***
На следующий день Григорий Перчетский сидел в комнате для допросов и смотрел на друга своей дочери. И что она в нем нашла? Ну, накачанный, высокий, стрижка модная с чубом этим безумным, а глаза с хитрым прищуром и бегают, как у вора, нехороший взгляд, недобрый. И если бы он был только вором. Наметанным глазом определить нетрудно – парень способен на многое.
– Ну что, Константин Олейников, снова здравствуй? Зарекался вόрон…
– Зарекался, – хохотнул Костик, – было дело.
– Да-а-а. А ведь обещал, – посмотрел неприязненно Перчетский.
– Виноват, каюсь. От сумы и Колымы, как говорится… – Костя с ухмылкой пожал плечами. – Так что, поможете нам, Григорий Алексеевич?
– Даже не знаю. Поганое ваше дело. Что ж вы так неаккуратно?
– Так мы ничего такого, – начал было оправдываться Костик, – это копы…
– Хватит, – тихо, но грозно оборвал Перчетский.
Было неприятно еще раз убедиться в том, что Катя повторяет за этим, мягко говоря, непутевым парнем, каждое слово.
Адвокат хмурил брови и в раздумье постукивал пальцами по столу.
– Значит, так, слушай меня внимательно, – Григорий Алексеевич стал очень серьезным и наконец выдал свой вердикт: – Я помогу избежать тебе и твоим друзьям наказания, а взамен ты пообещаешь оставить мою дочь в покое.
– Хорошо, договорились, – ни секунды не раздумывая согласился Костя, усмехнулся чему-то и самодовольно откинулся на спинку стула.
Перчетский прищурился, знает, гад, что Катя за ним готова на край света пойти.
– Рано радуешься, условие мое придется выполнить. У меня для тебя еще кое-что есть. Посмотри, здесь очень интересные документы и фотографии, – Григорий кинул на стол красную папочку.
Костя насупился, достал несколько листков и прочитал. Затем внимательно просмотрел снимки. Неужели он так сильно засветился? И откуда это у Катькиного отца?
– Шантажируете, папаша? – улыбнулся он, как можно беспечней, но при этом нервно сглотнул.
– Да, – не стал вилять папаша, – именно шантажирую. Итак, я вытащу тебя и твоих дружков, а за это ты оставишь мою дочь в покое. Скажешь, например, что разлюбил, полюбил другую. А лучше всего уедешь. В противном случае, сам понимаешь, придется дать ход этим бумагам.
– Да вы хоть знаете, на кого замахнулись? – взвился Олейников. – Тут не один дяденька в пиджаке со значком замешан.
– Знаю. Потому и советую молча выполнить мою маленькую просьбу. Ты же понимаешь, что те самые дяденьки в пиджаках сразу смекнут откуда инфа всплыла, и в первую очередь на тебя и твоих дружков подумают. А если не подумают, то я найду способ направить их мысли в нужное русло.
– Понятно… Хорошо, договорились, – нехотя согласился Костя.
Ладно, чего уж там? Девок, что ли, мало? Хотя Катька ему здорово в душу запала, а красотка, каких поискать. Да и папаша-адвокат нужный человек. Ну да ладно, порешаем.
Через пару дней Перчетский все-таки выбил освобождение для Кости Олейникова и его друзей.
– Мне удалось добиться лишь отправки дела на доследование. Ребят отпустят под подписку, но впереди суд, так что, пока ничего гарантировать не могу.
– Спасибо, пап! А когда их отпустят?
– Уже, – нехотя ответил Григорий.
– Ура! Спасибо, пап! – Катя уткнулась отцу в грудь.
– Только, Катюш, не надо с ним встречаться.
– Пап, ты опять?
– Пожалуйста, прислушайся к моему совету.
Он говорил мягко, не давил. Было уже такое, не пускал в клуб, пытался запретить гулять, так она вещички собрала и к подружке на месяц съехала. А как воспитывать девушку-подростка? Откуда он знает? Тяжело девчонке без матери, в который раз осознал Григорий. Новую жену привести в дом даже не помышлял, Катя со таким своенравным, строптивым характером вообще из дома бы убежала.
Так что, давить нельзя, можно только уговорить, иначе просто уйдет к своему Костику, а тот руками разведет, что, мол, сделал все, что мог, не выгонять же? И все-таки отцовский инстинкт оградить от беды свое чадо кричал и призывал к действию.
– Катя, я очень тебя прошу, забудь ты о нем! – настойчиво попросил Григорий.
– Ну, пап, ты что! А зачем же ты его тогда освобождал? – засмеялась Катюша, клюнула отца в щеку и, на ходу накинув куртку, открыла дверь.
– Кать, ну ты же обещала! Займись уроками, скоро ведь экзамены.
– Пап, да успокойся, я не к Костику. У нас с Сашкой сегодня рейд, – слукавила Катя.
– Ну хорошо, беги, – Григорий поддерживал волонтерские дела дочери, даже помогал иногда. – А с Костей давай завязывай, сейчас не время о мальчиках думать.
– Пап, ну перестань! – засмеялась Катя. – Ты что, не был молодым?
Дверь за дочерью захлопнулась, а Григорий сел в прихожей на табурет и задумался.
Молодость у него была бурная, это верно. Только времена были другие. Вроде и хулиганили, и выпивали, но были добрее, что ли, человечнее. А нынешние подростки даже бабушку через дорогу не переведут. Но это самое безобидное, а вообще, чего он только не насмотрелся в своей многолетней адвокатской практике.
***
Через месяц состоялся суд. Парней оправдали, дали по условному сроку, Константина Олейникова признали невиновным, во время доследования вдруг появились свидетели, которые подтвердили, что Костя просто шел мимо.
На следующий день после суда рано утром Григорий Перчетский выехал из дома на своей старенькой Ладе-Приоре и, остановившись на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, вдруг увидел направленное на него из соседней машины дуло пистолета…
Не успел он сказать дочери, что передумал и совсем не хочет, чтобы она была адвокатом. Опасная это профессия. И вообще, что теперь с ней будет? Кто ее защитит?
Это все, что он успел подумать перед тем, как раздался выстрел…
***
Убитая горем Катерина не знала, как жить дальше. Родственники звали ее к себе – в Москве жил брат отца, дядя Витя. Но Кате уже вот-вот должно было исполниться восемнадцать, и она твердо решила жить самостоятельно, остаться в родном городке и, как обещала папе, окончить школу, а затем поступить в юридический институт.
