Шрифт:
Закладка:
Варя нашла в себе силы подняться. На мостовой, которую только что как ни в чём не бывало пересекла Ольга Саввишна теперь зияла воронка. Остатки коляски начальника были охвачены пламенем: два казака, один вроде здоровый, второй весь в крови, тащили что-то чёрное оттуда. Ещё один казак склонился над лежащим на тротуаре своим товарищем. Очень бледный, щегольски одетый господин с обвязанной ленточкой шляпной коробкой стоял столбом меж раненых и смотрел остекленевшим взглядом в никуда. На вопящих от ужаса раненых лошадей не обращали внимания. И Ольга Саввишна, лежащая у подножия станционной лестницы в растекающейся луже крови, тоже как будто бы никого не интересовала...
Варя мгновенно перебежала через дорогу. Склонилась над свекровью:
— Ольга Саввишна! Вы живы?
Та в ответ застонала.
— Вы ранены! Только, пожалуйста, не умирайте! Вам надо внуков дождаться! Вы слышите!? — затараторила Варя, одновременно пытаясь припомнить, как читают отходной канон. Не факт, что священник успеет добраться, но без него это дозволяется и мирянину... По крайней мере, от «Отче наш» Ольга Саввишне точно уж хуже не будет. — Отче наш, иже еси на небеси...
— Варя! — Перебила её раненая.
— А? Что?
— Варя... — прошептала Ольга Саввишна, бледнея. — Я обязана открыть Мише одну тайну... Никак не решалась сказать... Дура старая... Откладывала... Всё, теперь конец уж... Передай ему, пожалуйста, что он...
Варя наклонилась над свекровью, не замечая того, как её единственная рабочая юбка пропитывается кровью. Она не верила своим ушам...
Глава 2, В которой Мишу сперва постигает неприятность, а потом беда.
В июне световой день долгий, а полностью в столице не темнеет даже ночью. Поэтому когда в девять вечера Миша Коржов со своим напарником Ваней Проскуряковым закончил укладку паркета в будущем Нефтяном павильоне на Голодае, у него возникло ощущение, что день ещё в разгаре, а он будто освободился досрочно и может позволить себе провести ещё пару часов в своё удовольствие.
— Может, на колесе покатаемся? — предложил Миша, имея в виду здоровенное колесо обозрения, установленное по случаю грядущей выставки около строящихся павильонов. — Дядя Яша рабочих бесплатно пускает, пока не открылось. Говорят, оттуда даже Зимний видно...
— Видал я тот Зимний сто раз, — махнул Ваня рукой. — Нет, давай домой, на боковую! Ты, что, не устал? Спать не хочешь?
— Устал, — признал Миша. — А спать я не очень люблю.
— Это как-так?
— Да дрянь часто всякая снится... Знаешь, будто бы пожар кругом, взрывы, стрельба, люди гибнут, а я слабый, маленький, даже бежать не могу...
— Как будто на войне, что ль?
— Ну наверно. Я там не был, я не знаю.
— Я тоже не был. Дед сказывал. Надеюсь, и не придётся! В газете, вон пишут, что в новом столетии люди без войн будут жить...
— Это если англичане в Африке уймутся к новому году. Да если китайцев утихомирят, — заметил не особо уважающий газетные предсказания, но интересующийся мировой обстановкой Михаил.
— Африка с Китаем не считаются, — ответил Проскуряков.
— А! Ну ежели так, то, пожалуй, и правда без войн обойтись может, — не стал спорить Миша. —А что, у тебя таких снов не бывает?
— Про пожар, стрельбу и взрывы? Нет, Бог миловал...
— Ну вот... А мне мать говорит, что у всех так бывает. Жалеет, видать, полоумного...
Миша вспомнил, что накануне, кроме привычных кошмаров, ему снилась Варя, невеста: как будто бы и она тоже с ним вместе попала в эту не то битву, не то просто перестрелку, не то бедствие стихийное. В эти личные подробности он решил Ивана не посвещать: и без того слишком разоткровенничался. Впрочем, Миша частенько делился со знакомыми, полузнакомыми и даже практически незнакомыми людьми подробностями этой своей, как он называл её, «болезни». Хотелось бы встретить товарища по несчастью: ведь не могло же быть так, что подобным недугом из целого миллиарда людей, населявших Землю, страдал лишь один он, Коржов Михаил!.. Но пока что ему не везло.
— Да ладно «полоумный», — сказал Ваня. — У меня вот сосед по казарме сказал, что царя надо свергнуть, а землю и баб сделать общими. Вот полоумный-то кто! А ты что? Ты нормальный. Вон и пол-то как мы ровно положили — прям ни щёлочки нигде! Это же надо: такая работа, такие деньги — и всё только лишь для выставки какой-то...
— Это да, — сказал Миша. — Тут деньги немалые вложены.
Он взглянул на плод своих трудов. Пол и вправду получился на заглядение. Сейчас, в лучах заката, на нём очень интересно отражались витражи, по новой моде украшавшие полукруглые, напоминавшие крылья бабочки, окна Нефтяного павильона. Один витраж изображал нефтеперегонный куб, другой — портрет его знаменитого изобретателя Менделеева, третий — виды Кавказа, четвертый — пейзаж городка в тех краях... Что за город это был, Миша не знал, и про себя именовал его Тифлисом, поскольку других поселений Кавказского края всё равно не мог припомнить. Оставалось только представлять, как великолепно будет выглядеть павильон, когда инженеры наладят здесь ток, и зажгутся электрические свечи в потолке!
— Ну что, по домам? — спросил Ваня.
Миша хотел сказать «да, по домам», но отвлёкся: с улицы послышались какие-то настойчивые, даже можно сказать, злые голоса. Высунувшись в последнее незастекленное окно, Коржов обнаружил идущих по стройке жандармов. Их было с десяток, и шли они быстро, уверенно — в сторону их павильона.
«Неужели на стройке скрывается какой-нибудь политический?» —успел подумать Миша про себя. Через секунду отряд был уже в Нефтяном павильоне.
— Проверка про приказу Министерства! —объявил один из них. —Тайников нет в полу?
— Каких ещё тайников? — обалдел Иван.
— Каких бы то ни было, — пояснил ему старший из синемундирных. — Сами не закладывали?
— Боже упаси! Зачем нам это?
— Ну, проверим. Так, ребята, начинайте!
После этих слов жандармы дружно начали отдирать свежеуложенные паркетные доски. Стамески и гвоздодёры они, как оказалось, принесли с собой.
— Вы что творите?! — Закричал Проскуряков. — С ума сошли?!
— Сказано: проверка! — Буркнул старший.
