Шрифт:
Закладка:
Как только восемнадцать исполнилось, стала наконец свободной. Вышла с пакетом из детского дома и улыбнулась. Она справится. Руки ноги есть, голова тоже. Насмотрелась на плохую жизнь и возвращаться к этому желания не было. Кира к выпуску готовилась, подрабатывала как могла. Деньги на съем квартиры копила. На пару месяцев хватит, а за это время работу найдет, — строила планы она. Вот заработает и учиться поступит. Кира хотела стать юристом. Ведь этого достаточно, чтобы в полиции работать? Она бы таких как Севырин всех пересадила, или перестреляла. Очень часто мелькали кровожадные картинки в ее голове, о том, как она расправляется с плохими людьми.
К сожалению, и пары шагов сделать не успела. Мечты разбились вдребезги. Дорогая машина, амбалы, долгая дорога в напряжении и вот она здесь. В руках того, кто не прощает долгов. Маму как оказалось убили торчки. Забрали партию, которую должна была распродать. Как итог, долг три миллиона рублей упал на Киру. Девушка узнав о смерти родительницы не проронила ни одной слезинки. Екнуло конечно, но сдержалась. Мама сама виновата, что так жизнь сложилась. Кирюха тоже страдала по отцу, скучала, и будучи ребенком старалась жить дальше. Кто вел и не позволял свернуть в сторону, она не знает. Знает, что это больно. Вот так жить. Видеть как другие живут, и задаваться вопросом, почему у нее не так? Почему стала невидимкой для матери? Почему приходилось спать где придется? Почему не знает детства, как знают его соседские девчонки?
Возможно Кира не понимает всей боли матери после смерти отца, но и ей плохо было. Ребенком была. Ей хотелось любви и заботы. Теперь, это уже не важно. Мать и после смерти умудрилась забрать свободу, к которой так долго стремилась. Конечно девушка разговаривала с Севыриным, пытаясь убедить, что выплатит долг. Смеялся, успевая твердить, что он не ипотечная контора. Деньги сейчас нужны. Хорошо хоть выслушал. Что теперь остается? Правильно, смириться. Пока смириться. После, попытается сбежать или еще что. Будет решать проблемы по мере их поступления. У нее же все забрали. И документы, и деньги. Истерить и ныть не в ее характере. Разве это поможет? Вовсе нет.
— Может и нечем плакать, — хлюпнула носом блондиночка, — не могу остановиться. Стоит подумать, что ждет меня, паника накрывает.
— Почему ты здесь, напомни? — усмехнувшись обратилась к ней Кира.
— За долги естественно! — вспыхнула блондинка, — как и все!
— За чьи долги?
— За свои! Но у меня выбора не было, — пролепетала тихо.
Отвечать не стала. Выбор есть всегда. Но кто-то ищет легких путей, а кто-то босыми ногами по колючей проволоке идет. Смысл что-то ей доказывать? Девушка и сама все понимает. И если ей легче, пусть слюни пускает. Кира не жалела никого, как и себя впрочем. Если всех жалеть, сердца не хватит. На каждом шагу хреновая жизнь, и чаще всего все тянется с детства. На каждом углу толпы детей побирающихся, толпы притворяющихся инвалидов, не притворяющихся. Алкаши, бомжи. Низшие слои общества. Как не старайся, этот мир не изменить. Остается, быть не такой как все.
Порой так хочется всем помочь, — слышала как то Кира такую фразу от воспитателей в детском доме. Вот только половине эта помощь не нужна. Не потому, что им хорошо так жить, а потому, что иначе жить не умеют и не каждый сможет стать другим, если появится возможность. Но Кира все же видела тех, кому действительно эта помощь была необходима. Тоже хотелось помочь, да кто бы ей помог. Один толчок в другую жизнь! Протянутая рука помощи! Вцепится зубами и уже не отпустит шанс выбраться из болота. Тогда, она бы нашла способ помочь другим. Как минимум убрав часть притонов из города и парочку наркоторговцев. Куда вообще полиция смотрит? Мама как то сказала одну вещь и Кира хорошо это запомнила:
“В наше время просить помощи в полиции, равноценно молитве. Если помощь будет, то сродни чуду.”
Возможно, она была права. Но Кира считала, что добравшись в органы, дороги более открыты и руки развязаны будут. Жаль это наивные мечты, которые уже никогда не исполнятся. Она низший слой и выбраться из говна ей не дано. Девушка не сдается, просто временно остановилась. Кто-то вообще торгует наркотой с пеленок, а потом и телом начинают, ведь так в семье заведено было. Кому-то как ей, везло. Да, она считает все происходящее с ней везением. Могло быть и хуже. Ее никто не заставлял торговать, пить, колоться, и это единственное за что могла бы поблагодарить мать. Не замечала вроде дочь, но и обижать не позволяла. Может крупицы сознания оставались, напоминая, что мать должна защищать свое дитя?
Вот вторая девушка, на игле давно. Ей не помочь, да и не хочет она. Одногодка Киры, а выглядит как тридцатилетняя и спившаяся женщина. Что ждет ее?
Пойдет в расход, а потом сдохнет, — так Севырин сказал. Надеется, что хоть часть долга вернет ее продажей. Скорее всего, его слова пророческие. Кира не удивится, что таких как они, в этой комнате бывало немало, и они не последние.
Справедливость искать не приходится. Но было время, искала. Ребенок в ее душе еще жив и верит в сказки. Вот только реальность быстро возвращает на место. Она никто, чтобы кричать о прекращении жестокого обращении к детям, потому-что они не виноваты. Всем плевать. Никто, чтобы думать о ком-то, кроме себя. Ей бы выжить и остаться человеком. Совсем никто, чтобы изменить систему прогнившего мира. Слишком рано поняла всю суровость реальной жизни. Слишком умна, чтобы воевать за кого-то, кроме себя. Она никому не нужна, как и все люди этого мира. У каждого из нас, есть только мы сами. Помощи ждать не стоит. Чудес не бывает. Хочешь жить, помоги себе сам. Не можешь, значит не хочешь. Не имеешь возможностей, пытайся их найти. Но никогда не сдавайся, иначе никогда не будешь свободна. Этим живет последние годы и будет продолжать. Она не выбирала эту жизнь, но и другой у нее нет.
