— Всё, Аля, конец смены, а теперь на улицу. Ящики ждут! — прилетел мне в спину оптимистичный рык напарницы.

Судя по тону, идея подрабатывать, правда за бесплатно, грузчиком её «очень» вдохновляла.

Вытащив из шкафчика тканевые перчатки, она, недовольно скривившись, отправилась на выход.

— Я сейчас, тётя Нюра, — крикнула ей вдогонку, одной рукой развязывая фартук, а второй упаковывая в пакет продукты домой.

Позже уже времени не будет, никто не ждёт копуш.

А есть ой как хотелось.

Мой живот предательски заурчал, стоило мне задать самой себе извечный философский вопрос: а что готовить на ужин?

Мысленно я уже и макарошки отварила, и тушёночку открыла, и зелёный лучок нарезала… И…

В общем, любила я поесть. Вдоволь так, с аппетитом, да под телевизор.

— Время, девочки, — нетерпеливо поторапливал директор.

Чтобы его разорвало!

Живот снова запел печальные серенады.

Ну почему я, продавец, должна после рабочего дня тягать ящики и коробки?!

Это так злило, но невозможность отказаться выводила из себя ещё больше. Уволят же. А с работой туго.

— Идём мы, Пётр Иванович, — пробасила тётя Нюра. — Аля, собирайся быстрее и пошли.

— Ага, сейчас…

Я впопыхах завернула в бумагу палку ливерной колбасы, и потянулась за пачкой майонеза. Закинув в пакет ещё и нарезной батон, схватила перчатки и понеслась вслед на крыльцо.

Взревел, чихая выхлопными газами, мотор старенькой газельки, она подъехала ближе к входу.

Хоть на этом спасибо, уважили.

Поклон вам, господин директор, до земли.

Водила распахнул двери будки и отошёл в сторону.

— Так, девочки, разгружаем аккуратно. Если что разобьёте или рассыплете — всё вычту с зарплаты!

Пока наш директор давал установки, я вглядывалась в его наглую рожу, посылая все кары небесные ему на голову.

Да чтоб тебя три дня пучило, а на четвёртый, как…

— Аля, принимай, — услышала я тихое от тёти Нюры.

Забравшись в будку, моя напарница принялась спешно сдвигать к краю многочисленные ящики. Подхватив первый, обречённо потащила его в магазин. Спина предательски заныла, напоминая, что я весь день и так на ногах.

Вот так одну за другой я уносила коробки на небольшой склад за торговым залом. Сгружала их друг на друга и возвращалась за новым ящиком.

В ушах уже звенело, а перед глазами мушки тёмные бегали.

— Милейшая девушка, не могли бы вы мне помочь, — раздалось из ближайших кустов.

На тропинке нарисовался долговязый хлыщ непонятной наружности.

— Что вам нужно? — кряхтя от натуги, выдавила я из себя.

Руки буквально отрывались от тяжести.

— Я просто хотел узнать у вас, закрылся ли магазин?

— Как видите, да, — крякнула я, особенно не разглядывая незнакомца.

— Жаль. А вы, я смотрю, работница в нём. Так откроете его, чтобы я смог закупиться. Мне бы мяса, круп, овощей свежайших. Я приезжий и мне просто необходимы продукты. Не оставаться же голодным.

От такой наглости я даже смутилась.

— Если вы не заметили, то я занята. Так что уж простите, но мы закрыты, — выдохнула, чувствуя, как немеют руки под тяжестью консервов с сайрой в собственном соку.

Я сделала всего два шага, как этот тип снова нарисовался на моём пути.

— И всё же, я требую, чтобы вы меня обслужили, — от его вежливости не осталось и следа. — Я поселился в этом доме поздно и в другой магазин идти не намерен. Это ваша обязанность удовлетворять мои нужды.

— Что? Вот сейчас поставлю эту коробочку и так обслужу, ещё неделю в травматологии вздрагивать будешь, вспоминая нашу встречу.

— Вы продавец! Вот и продавайте. Что за спесь?!

— Рабочий день окончен, приходите завтра, — рявкнула я и потащила коробку на полусогнутых ногах.

Это высокомерное хамло вроде отстало, но радовалась я недолго. Стоило мне принять из газели ещё один ящик только теперь с сардиной, как он вновь нарисовался на моей дороге.

— Я требую — откройте магазин! Я человек состоятельный, выручку сделаю и с одной горбушкой хлеба не уйду.

Открыв было рот, чтобы спустить на него полкана, вовремя заметила, что позади меня нарисовался наш директор. Похоже, он всё слышал. Во всяком случае фразу «выручку сделаю» так точно.

— Ну так как, милая девушка, — незнакомец горделиво задрал нос.

Гадёныш такой.

— Закрыты, — всё же прохрипела я, локтем поддевая дверь.

Но она отчего-то не открывалась.

Я снова попыталась её отворить, но не получалось.

Прогибаясь всё ниже под весом сардины, вопросительно взглянула на молодого мужчину.

Стоит столбом и глядит на меня непонимающе.

Что помочь сложно? Поломается, если перед девушкой дверь откроет?!

— Пётр Иванович! — заверещала я, вспомнив, что директор маячил за спиной.

— Иду, Аля. Сейчас помогу.

Вот! Даже начальник понял меня с полуслова. А этот… недоразумение, а не мужик.