созревших прокалённых зёрен готовили каши и похлёбки. А вот молодые сладковатые початки можно было запечь целиком – и получился бы неплохой десерт. Съедобный для «добычи» из другого мира, что немаловажно… После путешествия воплотить прямо на ходу две-три ступеньки для меня было делом ерундовым, как для кузины Лоран – накрасить губы за рулём любимого красного «трэвела»: уже даже не навык, а привычка. Щурясь от солнца, я забралась выше, чтобы выбрать початок понежнее; сладковатый травяной запах стал более сильным. Метрах в пятнадцати отсюда, в глубине зарослей, послышался отзвук чужого сознания – девушка, похоже, из мастерской Ригуми Шаа. Имени я не помнила, но ярко-розовые, как жвачка, волосы трудно было не признать. Они издали просвечивали сквозь бумажно шелестящую листву. Девушка увидела меня и крутанула запястьем над головой в приветственном жесте, я ответила тем же и снова нырнула в заросли – в полумрак и прохладу.

Надо же, сама не заметила, как обросла знакомыми.

Дома я забросила початки в кладовую, наскоро переоделась в новый костюм – работы Нэккен, но созданный по моему собственному эскизу. На оплату ушли почти все деликатесы, добытые на побережье: моллюски, редкие пряные травы и цветы, фрукты и ягоды, рыба… Набрать припасов – полдела, вот доставить их – настоящая проблема. Не представляю, как бы мы выкручивались без Итасэ, который милостиво согласился помочь и сотворил иллюзию, внутри которой было холодно, как на северном полюсе. Подозреваю, что именно из-за трудностей с транспортировкой вкусная и редкая еда считалась в Лагоне ценностью. И если обыкновенные продукты полагалось сдавать в общие кладовые, то деликатесы было принято либо обменивать на перламутровые лепестки, местные деньги, либо сразу расплачиваться ими за услуги. Как я с Нэккен, например. Не в последнюю очередь потому, что прекрасно понимала – костюм за деньги мне не по карману, но если при виде сочных, сладких фруктов и нежнейшей рыбы, переложенной горьковато-пряными цветами, у портнихи потекут слюнки, то можно рассчитывать на значительную скидку.

Тейт очень смеялся – не отрицая, впрочем, что я права.

– Ты уверена насчёт расцветки? – задумчиво спросила тогда Нэккен, крутанув образ кончиками пальцев. – С покроем-то я согласна, для лета достаточно коротких рукавов, штанины можно оставить длинными, только сделать посвободнее. Но вот цвета… Светлое носят обычно мастера. Скучно же. Может, что-нибудь поярче? Вот оттенок пояса мне понравился, такой тёмно-красный… – она прикоснулась к тоненькой ленте, перетягивающей талию иллюзорной модели. – Как запёкшаяся кровь.

Я сама не ожидала, что от трёх слов нахлынет такой поток чувств, совершенно разных, едва ли не противоречащих друг другу: и стыд, и сожаление, и яростная гордость, и сострадание к Нэккен, не понимающей чего-то очень важного и простого одновременно… И зависть к ней же из-за этого самого непонимания.

Сразу после кровавого сражения нелегко было задавать вопросы, но через несколько недель я решилась. И ответы перекликались с чем-то, спрятанным глубоко внутри меня, с некой неочевидной истиной. Итасэ сказал, что носит серое, потому что так не пристаёт грязь. Лао таинственно обронил, проводя пальцем по ткани цвета неотбелённого льна: «Она… необработанная. Словно её не касались чужие руки». Об алых шарфах Тейта я знала даже больше, чем хотела бы, а Лиора… Лиора произнесла, глядя на меня: «Я тоже ношу белое».

Она действительно понимала – и так же боялась говорить о некоторых вещах вслух, предпочитая иносказания.

– Как-то разлюбила яркие цвета, – выдавила я из себя наконец.

Нэккен удивлённо уставилась снизу вверх:

– А пояс? – упрямо повторила она.

– Напоминание.

Больше вопросов не последовало.

Костюм портниха сотворила за несколько часов. И пусть теперь я выделялась на фоне ярко одетых учеников так же, как Лиора или Кагечи Ро, жалеть было не о чем. Пропуская холодный, шелковистый пояс сквозь пальцы, я, как никогда ясно, ощущала, что хочу для себя путь без крови. Чистый, ясный, светлый. И, чтобы пройти по нему, просто силы будет недостаточно, даже всей силы в мире…

И ещё – что мастер Оро-Ич знает об этом пути больше, чем показывает.

– Ну что, Трикси Бланш, – пробормотала я, пытаясь кое-как оглядеть себя без зеркала. – Теперь ты почти соответствуешь своей фамилии.

Дурацкая шутка показалась ужасно смешной.

Выход из дома загораживал Шекки – лежал прямо поперёк дыры. Здорово, конечно, враг не пройдёт, но бедным жильцам куда деваться? Пришлось потыкать его в бок воплощённой из ничто палкой. Он отреагировал то ли на знакомую магию, то ли на запах, и наконец-то сдвинулся. И – не в первый раз, кстати, – мне почудилось, что у крылатой химеры есть сознание, запрятанное глубоко под слоями вязкой защиты, глушащей любые мысли.

Интересно, все айры на самом деле такие, или Шекки особенный?

Оказавшись снаружи, я с удивлением поняла, что пробыла дома куда дольше, чем рассчитывала. Солнце склонилось к стене, окружающей внутренние территории Лагона, ещё немного – и чиркнет по кромке, разломится, угаснет. Если хочу добраться без проблем и до мастерской, и до Митчи, нужно поторопиться…

Внезапно где-то глубоко внутри проклюнулось чувство тревоги. Лёгкое, естественное – даже не сразу стало ясно, что оно принадлежит не мне. И, лишь расширив купол до двухсот шагов против привычных ста, я зацепила незнакомку, которая шла следом, держась на значительном расстоянии. Разум её был немного затуманен – первая ступень, не выше, но, похоже, в сочетании с местными уникальными техниками, которые позволяли словно бы остановить течение мыслей. И техники у незнакомки отработаны не настолько хорошо, как у Тейта, при желании способного вообще превратиться в невидимку для телепата… но всё-таки сверхчувства у неё явно имеются. Значит, незаметно зацепиться и проникнуть в её разум не получится, а сразу атаковать, не разобравшись, глупо вдвойне.

Не выдержав, я оглянулась; лучи заходящего солнца скользнули по лицу, и по контрасту с остывающим воздухом показались не только тёплыми, но и мягкими, ласковыми, точно большие художественные кисти из нежного ворса, нагретые у огня. Кислая, холодная тревога моей преследовательницы вспыхнула чуть ярче, и расстояние до чужого сознания увеличилось.

Она огибает меня по широкой дуге? Любопытно. Но угрозы вроде бы нет. Что ж, буду выжидать – и оставаться настороже.

В мастерскую таинственная незнакомка спускаться не стала, но и восвояси не вернулась – осталась снаружи. Некоторое время я ощущала её, но вскоре углубилась в подземные туннели, и она выскользнула из купола.

Итасэ, как и обещал, немного задержался, поджидая меня у самого входа в главную пещеру. Ригуми Шаа пока отдыхал после путешествия и, подозреваю, отчитывался перед Оро-Ичем, а потому учеников было намного меньше, чем обычно. С ними