потянулся к его руке, пальцы дрожали, когда он схватил мою ладонь и поднял меня на ноги. Я прижался к его груди, вдыхая запах кедра и дыма, а также твердого ощущения его тела рядом. Он был здесь, живой, настоящий, бросающий вызов всем возможностям, всем реалиям, несмотря ни что.

Он сдавил меня в своих объятиях, и я сделал тоже самое, не в силах сделать ни единого вздоха, но в данный момент ничто не казалось более важным, чем обнять моего потерянного брата. Его сердце сильно колотилось у меня в груди, рассказывая обо всех годах жизни, которые украл у него наш отец.

— Как? — Я посмотрел на него, сияющий звездный свет все еще окружал близнецов, окутывая нас потусторонним сиянием. Звезды, казалось, заявили свои права на них, возможно, говоря им об их вознесении, но перед лицом этой невероятной правды я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме Дариуса.

— Я тебе все расскажу. — Его глаза метнулись к близнецам, которые все еще были потеряны в этом свете. — Как только они вернутся.

Словно в ответ на его слова свет померк, пока они обе не появились снова, рука об руку, пламенные крылья больше не развевались за их спинами, а огненные короны не освещали их головы.

— Обезопасьте Академию! — Тори обратилась к толпе, усилив свой голос магией, превращая его в хор, воя и рева.

— Это наш дом, и мы останемся здесь, — яростно добавила Дарси, затем они вдвоем пролетели над толпой, возглавив восстание, в то время как Ордены всех видов менялись и мчались подчиняться их приказу.

Я заметил, как Габриэль бежит сквозь толпу сталкиваюсь с гигантским Немейским львом, который издал оглушительный рык, тычась носом в голову Габриэля и громко мурлыкая. Данте Оскура спрыгнул со спины Льва, врезавшись в Габриэля, и они оба прижались друг к другу, прежде чем Лев снова принял форму Фейри, показав, что он никто иной как — Леон Найт. Обнаженный и улыбающийся до ушей, он вытащил Габриэля из рук Данте и заключил его в сокрушительные объятия.

Они обменялись несколькими словами, затем Леон кивнул, взял Габриэля за руку и повел его в толпу, а Данте помчался вслед за ними. Я потерял их из виду в толпе и знал, что Габриэль ищет свою жену и ребенка, уверенный, в том что его дар приведет к ним в кратчайшие сроки.

Дариус отпустил меня, и Орион встал позади него, стиснув челюсти, сдерживаясь.

— Скажи мне, брат, сколько звезд тебе пришлось трахнуть, чтобы получить еще один шанс на жизнь? — спросил Орион.

Дариус повернулся к нему с ухмылкой, расползающейся по его лицу.

— Никаких звезд, Лэнс. Но твой отец воспринял это как профессионал.

— Ты, ублюдок, — сказал Орион с широкой улыбкой, его глаза ярко горели облегчением, замешательством и любовью к этому человеку перед ним.

— Весь в отца, — поправил Дариус с еще большей улыбкой, и они вдвоем двинулись вперед, схватив друг друга в яростных объятиях и громко смеясь.

— Я скучал по тебе каждый чертов день, Дариус Акрукс, — прорычал Орион, схватив Дариуса за затылок.

— Это был ад, — вздохнул Дариус, крепче прижимая друга. — За пределами Завесы нет такого придурка, как ты, хотя Хейл Вега приложил достаточно усилий. Но я расскажу тебе об этом в подробностях только после того, как возьму в руки холодное пиво.

Орион в благоговейном трепете покачал головой, неохотно отпуская его, в тот момент когда мы с Наследниками подошли ближе, взгляд Макса был наполнен радостью, охватившей и нас. Его собственное счастье вылилось из него вместе с силой даров Сирены, десятикратно усиливая чувства каждого. Некоторые из Фейри поблизости визжали от радости, восхищенные силой Макса, и я позволил ей захлестнуть и меня, эйфория заставила мою голову закружиться.

— О, радостный день, звезды наконец-то повернулись к нам лицом! — взревел Уошер, вскинув руки вверх и помчавшись вниз по холму. Его собственные дары Сирены заманили большую часть Фейри следовать за ним, крича и смеясь с еще большим энтузиазмом.

Калеб не мог перестать улыбаться, и Сет положил подбородок ему на плечо, смотря на Дариуса со слезами на глазах.

— Это дело рук Тори, — понимающе сказал Калеб, и Дариус кивнул.

— А кого еще? — сказал он. — Моя жена умеет добиваться того, чего хочет.

Визг, похожий на крик попугая, врезавшегося в окно, наполнил воздух, и мы все обернулись, наблюдая затем, как Джеральдин волочится по земле, словно раненый тюлень, рыдая так сильно, что очевидно плохо видит.

— Отведи меня к Драгуну, — попросила она сквозь очередные мучительные рыдания.

София поспешила к ней, помогая подняться на ноги, а Джеральдин махала рукой перед собой, будто была слепой. Я протянул руку и с ярким смехом приложил её к щеке Дариуса.

Джеральдин вздрогнула всем телом, моргнув на него сквозь слезы, затем взвизгнула, как раненная гусыня, и рухнула, потеряв сознание. София ахнула, пытаясь удержать её, Макс бросился следом, подхватывая и помогая ей, подняться на ноги, она прижалась к нему, моргая и приходя в себя.

— Макси бой, отведи меня к нему. Положи меня на его могучее тело… нет! Поставь меня перед ним на колени и ударь кнутом вандига, — выдавила она, и Макс мягко подвел ее к смеющемуся Дариусу.

— Иди сюда, глупая сводная сестренка, — сказал он, и Джеральдин вскрикнула, падая в его объятия, полностью разваливаясь на части, ее ноги ослабели, так что Дариусу пришлось полностью поддерживать ее.

— О дорогой, дорогой, несчастный брат, — прохрипела она.

— Ты путешествовал по стеблям судьбы и бродил по запредельным местам. Но ничего из этого не смогло помешать тому, чтобы твоя предназначенная судьбой душа смогла найти тебя. Одна из моих королев — нет — наших королев сделала это. Она повернулась к Наследникам, встав на ноги, когда Дариус отпустил ее и посмотрел на каждого из них.

— Головорезы наконец-то смирились со своей жестокостью. Каждый из вас нашел свое место, и оно на вашей совести перед великими и всемогущими Фениксами.

— Я знал, что в конце концов они преклонят колени, — насмехался Орион, и я бросил на него удивленный взгляд, когда Наследники ощетинились от ее слов.

— Поменьше болтовни, Джерри, — предупредил Макс.

— О, но мой дорогой лосось, разве ты не понимаешь? Ты наконец-то снял свои слишком большие ботинки и переобулся в удобные тапочки, которые подходят по размеру к твоим дурацким ногам, — сказала Джеральдин, хлопая ресницами. — И тебе очень идет.

— Я… — Макс выглядел так, словно собирался возразить, но затем запнулся. — Идет?

— Да, придурок, моя Петуния еще никогда так не волновалась из-за тебя, как сейчас! Джеральдина подбежала