Некоторое время назад отец Флинн посетил среднюю школу Святой Иты, где поинтересовался, не хочет ли кто-нибудь из учениц стать монахиней, когда вырастет. Отнюдь не праздный вопрос для маленьких девочек, учащихся в католической школе. Однако те были озадачены. Похоже, никто не понимал, о чем он спрашивает.

Потом одна из девочек сообразила:

– В смысле, как в фильме «Действуй, сестра!»?

Отец Флинн почувствовал, что основы его мира пошатнулись.

Иногда, проснувшись поутру, он представлял себе долгий день впереди – какой-то мутный, бестолковый. И все же дела не ждали, поэтому он принимал душ, стараясь пригладить рыжие волосы, которые вечно торчали непослушными вихрами, потом готовил для каноника Кэссиди чашку чая с молоком и тост с медом на завтрак.

Старик всегда благодарил его столь сердечно, что отец Флинн с удовлетворением чувствовал: его действительно ценят. Он раздвигал шторы и взбивал подушки, жизнерадостно отзываясь о погоде за окном. Затем отправлялся в церковь, где служил обедню для неуклонно сокращающегося числа прихожан, после чего заглядывал к матери, до дрожи в коленках переживая, в каком состоянии застанет ее сегодня.

Она же, по своему обыкновению, сидела за кухонным столом, потерянная и отстраненная. Он, как всегда, объяснял, что он ее сын, священник в местном приходе, а потом готовил матери завтрак из овсянки и одного вареного яйца. Затем с тяжелым сердцем проходил по Касл-стрит до газетного магазинчика Вонючки Слэттери, где покупал две газеты: одну для каноника, другую для себя. Процесс покупки обычно сопровождался интеллектуальным спором с Вонючкой либо о свободе воли, либо о предопределении, либо о том, как так выходит, что любящий Господь допускает существование цунами или массового голода. Когда Брайан Флинн возвращался в дом священника, латыш Язеп, который ухаживал за каноником Кэссиди, успевал помочь тому встать, умыться и одеться. Кровать была застелена, а сам каноник чинно сидел, ожидая газету. Позднее Язеп неспешно прогуливался со стариком до церкви Святого Августина, где тот, закрыв глаза, молился.

Каноник Кэссиди любил обедать супом. Иногда Язеп водил немощного, согбенного возрастом священника в кафе, но чаще всего – к себе, где его жена Анна наливала старику тарелку чего-нибудь домашнего, а каноник учил ее каким-нибудь новым английским словам и выражениям.

Его крайне интересовала родина Язепа и Анны. Он постоянно просил показать ему фотографии Риги, отмечая, какой же это все-таки красивый город. У Язепа имелось еще три места работы: он наводил порядок в газетном магазинчике Вонючки Слэттери, забирал полотенца из парикмахерской Фабиана и относил в прачечную самообслуживания «Майская роза», где сам их и стирал, а также трижды в неделю ездил на автобусе к Ноланам – помогал Недди Нолану ухаживать за отцом.

Анна тоже трудилась не на одной работе: начищала латунные накладки на дверях банка и на нескольких конторских зданиях, имевших массивные, важного вида вывески; мыла посуду в гостиничных кухнях в суетное время завтрака; распаковывала цветы, которые привозили флористам с рынка, и расставляла их по большим ведрам с водой. Язеп с Анной были потрясены материальным достатком и возможностями, которые обрели в Ирландии. Семейная пара могла накопить здесь целое состояние!

Латыши рассказали канонику Кэссиди о том, что составили план, рассчитанный на пять лет. Они откладывали на покупку магазинчика в предместьях Риги.

– Может, как-нибудь приедете к нам погостить? – говорил Язеп.

– Я лучше погляжу на вас с небес и благословлю ваш труд, – невозмутимо отвечал каноник, предполагая, что на том свете все сложится для него самым благополучным образом.

Временами отец Флинн ему завидовал.

Старик по-прежнему жил в простом и понятном мире – там, где священник был лицом важным и уважаемым, а на любой вопрос обязательно имелся ответ. Во времена каноника Кэссиди священнику за день приходилось переделывать уйму дел. Часов в сутках не хватало. Присутствие служителя церкви на каждом значимом событии в жизни прихожан было желанным, естественным и необходимым. А сегодня нужно ждать, пока тебя позовут. Если канонику Кэссиди не требовалось предупреждения или приглашения, чтобы явиться в любой дом в своем приходе, то отцу Флинну пришлось научиться сдержанности. В современной Ирландии, даже в таком городе, как Россмор, мало кто обрадуется, завидев у себя на пороге человека в сутане.

Вот поэтому у шагавшего по Касл-стрит Брайана Флинна имелся план из полудесятка пунктов. Ему предстояло встретиться с семьей поляков, чтобы договориться о крещении их близнецов в следующую субботу. Родители поинтересовались, можно ли провести обряд у источника. Отец Флинн постарался сдержать раздражение. Нет, крещение состоится в купели в церкви Святого Августина.

Затем он отправился в тюрьму. Один из заключенных попросил о встрече. Эйдан Райан всегда любил помахать кулаками, и его жена наконец нарушила многолетнее молчание, признавшись, что он бил и ее. Мужчина не выказывал ни сожаления, ни раскаяния – ему хотелось лишь поделиться с кем-нибудь путаной историей о том, что жена сама во всем виновата, ведь она много лет назад продала их ребенка случайному прохожему.

Отец Флинн приехал преподать причастие в дом престарелых под Россмором с нелепым названием «Папоротник и вереск». Его владелица посчитала, что не дело в Ирландии, стране с таким культурным многообразием, натыкаться на каждой вывеске на имя очередного святого. В доме престарелых ему словно бы обрадовались и продемонстрировали успехи в садоводстве. В былые времена всеми подобными учреждениями заведовала церковь, но местная хозяйка Поппи, похоже, справлялась более чем достойно.

Для поездок у отца Флинна имелась старая потрепанная машинёнка. В самом Россморе он ею почти не пользовался из-за ужасных пробок и невозможности отыскать место для парковки. Ходили слухи, что вокруг города планируют построить большую объездную дорогу – широкую, пригодную для тяжелых грузовиков. Мнения местных на сей счет уже разделились. Одни говорили, что это добьет город, другие утверждали, что таким образом Россмор, наоборот, начнет возрождаться.

Дальше по плану отец Флинн должен был навестить Ноланов.

К семейству Нолан он относился с большой теплотой. Старик Марти отличался деятельным нравом и имел в запасе множество историй из прошлого; о своей покойнице-жене говорил как о живой и любил рассказывать отцу Флинну о чудесном исцелении, дарованном супруге источником Святой Анны, благодаря чему та благополучно прожила еще двадцать четыре года. Что сын Марти, человек весьма достойный, что невестка Клэр, казалось, всегда были рады отцу Флинну, который несколько лет назад прислуживал канонику во время их венчания.

Клэр, учительница в школе Святой Иты, рассказала священнику, что там только и разговоров