Он посмотрел на меня задумчиво, словно подсчитывая в голове объем и стоимость предлагаемых услуг.

– А может, ты бы и витрину заодно вымыл? – решил поторговаться он.

– Не вопрос, мистер Патель, – ответил я с широкой улыбкой.

Неожиданно мистер Патель медленно улыбнулся в ответ.

Потом я направился в прачечную, где предложил покрасить дверь – та выглядела довольно потертой.

– Сколько ты хочешь? – Миссис Прайс, которая там заправляла и, поговаривали, имела много друзей мужского пола, знала, как в этом мире дела делаются.

– Две стирки и сушку.

На том и договорились.

Когда Кит с парнями вернулись со стройки, они глазам не поверили.

Постели были застланы свежим бельем, старый линолеум на полу блестел, а стальная раковина сверкала чистотой. Я еще и шкафчики подновил в кухне и ванной.

Я рассказал ребятам, что могу выполнить еще кое-какие поручения Пателей и они дадут мне средство, которое восстановит эмалевое покрытие ванны. А в прачечной еще много всего требует покраски, так что мы сможем постирать там кучу вещей – рубашек, джинсов, да чего угодно, – я сам буду относить и забирать одежду, раз уж на стройку все равно пока не хожу.

Теперь, когда парни, вроде бы оттаяв, любовались прибранной и похорошевшей квартирой, я решился спросить, что там с прорабом. Остыл?

– Похоже на то, – ответил Кит. – Не верит, что ты бы заложил меня, собственного брата! Я ему объяснил, что никто среди нас ничем подобным заниматься бы не стал, – мы все точно ни при чем. Виноватых нужно искать в другом месте. Вот он и ищет.

– Думаешь, найдет? – загорелся я.

Прямо как в детективе каком-то.

Парни в замешательстве переглянулись. Повисла тишина.

– Вряд ли, – наконец отмер Кит.

– Так я смогу выйти на работу на следующей неделе? – уточнил я.

Опять тишина.

– Знаешь, ты здесь отлично постарался, Недди, квартиру теперь не узнать, может, вот чем тебе нужно заниматься? Что скажешь?

Я очень расстроился. Думал, будем ходить на работу вместе, как настоящая команда.

– А на что мне тогда жить, как скопить на взнос за дом без работы? – тихо спросил я.

Кит наклонился вперед и заговорил со мной как мужчина с мужчиной:

– Думаю, нам стоит считать себя компанией, Недди, а ты можешь быть нашим управляющим.

– Управляющим? – ошеломленно переспросил я.

– Ну да, будешь готовить нам завтрак, собирать обед на работу и поддерживать здесь все в лучшем виде. Еще, конечно, заниматься финансами, носить за нас деньги на почту. Так ты здорово облегчишь нам жизнь, а мы скинемся тебе на зарплату. Что думаете, парни? Хорошая чистая квартира – даже гостей сможем приглашать, когда Недди тут развернется.

Все единодушно решили, что это прекрасная идея, и Кит сбегал за жареной рыбой с картошкой фри, чтобы отпраздновать мою новую должность управляющего.

Работа в целом была отличная и куда более понятная, чем на стройке, потому что я сам все планировал и точно знал, что нужно сделать. Я рассказал обо всем в очередном письме домой – я писал родителям каждую неделю, – думал, папа с мамой будут довольны. А они только распереживались, как бы Кит со своей компанией не сели мне на шею и не завалили поручениями.

«Ты у меня такой милый, добрый мальчик, Недди, – писала мама, – а в жизни нужно обязательно уметь постоять за себя. Пообещай, что не будешь забывать об этом, ладно?»

Но на самом деле работа оказалась совсем нетрудной, потому что люди относились ко мне по-доброму и я все успевал. Приготовив плотный горячий завтрак, я отводил детей четы Патель в школу. Затем открывал прачечную, так как миссис Прайс, у которой водилось много друзей-мужчин, ранние подъемы недолюбливала.

Потом я возвращался к Пателям, помогал им расставлять товары на полках и выносил мусор на помойку. После этого я брался за нашу квартиру и наводил там порядок, а еще каждый день старался придумать что-нибудь новенькое – прибить очередную полку или прибраться в телевизионной мастерской в обмен на подержанный телевизор. Позже Кит подобрал видеомагнитофон, который выпал из грузовика, но не разбился, так что в гостиной у нас теперь было что-то вроде собственного кинотеатра.

Я забирал детей Пателей из школы и закупал продукты для Кристины, пожилой гречанки, которая сшила нам за это занавески.

А еще я каждый год заказывал билеты в Ирландию. Мы с Китом ездили домой, на маленькую ферму под Россмором, чтобы повидаться с семьей.

В Россморе постоянно что-то менялось, городок рос и расширялся. Даже пустили автобус, который доезжал до нашего поворота. Никаких слухов о бедняжке Норе и ее положении до меня не доходило, а расспрашивать о ней Кит отсоветовал.

Я всегда старался что-то починить у родителей за две недели, которые мы проводили на ферме. Все-таки Кит пропадал на танцах и ничего не замечал, а дом ветшал: где-то нужно было подкрасить, где-то лишнюю полку прибить. Отец занимался скотом, ни времени, ни сил на это у него не оставалось.

Я предлагал Киту купить родителям хороший телевизор или, может, даже стиральную машину, но Кит сказал, что мы в деньгах не купаемся и не надо делать вид, будто в Лондоне мы зарабатываем миллионы: нам чужая зависть ни к чему.

Я всегда переживал за маму. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, но любила говорить, что святая Анна подарила ей несколько дополнительных лет и она увидела, как выросли дети, за что очень благодарна. Как-то летом мне показалось, что мама выглядит чересчур болезненно, но она попросила не переживать за нее. Заверила, что все в порядке и что теперь стало полегче, потому как отец продал одно поле и часть стада и больше времени проводит дома – всегда есть кому заварить ей чашку чая. Единственное маму беспокоило, что будет с отцом, когда ее все-таки не станет.

А потом мы с Китом вернулись на мамины похороны.

Все наши друзья из Лондона прислали цветы, потому что я рассказывал им о маме. В городе говорили, что Кит, наверное, стал в Лондоне уважаемым человеком, раз у него столько друзей. На самом деле друзья были моими, но это не имело никакого значения.

Бедный отец стал похож на старого бассета. Когда он нас провожал, я заметил, что горе рассекло его лицо сеткой глубоких морщин.

– Присмотри за нашим Недди, – наставлял он Кита на вокзале.

Вообще-то, звучало это довольно странно,