распоряжение Кристиана, – отвечает мужчина и, точно дрессированный пес, моментально реагирует на плавное шуршание лифта, который спускается на первый этаж. – Возвращайтесь домой. Если понадобится помощь, вы знаете, где меня найти.

Мне кажется, что ещё никогда я не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Даже в детстве, когда Игнат изводил кошмарами о детском доме, где я непременно окажусь, потому что никто и никогда меня не полюбит. Но даже тогда я могла поговорить о своих чувствах и переживаниях с вымышленными друзьями, которым всегда давала разные имена. Я ложилась спать и тихонько перешептывалась с ними, наделяя себя энергией и силой перед очередным новым днем. Но теперь такие фокусы не прокатят. Мне необходим собеседник. Мне необходимо высказаться, услышать мнение со стороны, почувствовать поддержку или столкнуться с несогласием человека, который не имеет никакого отношения к моей глобальной проблеме. А может это и не проблема вовсе? Может я просто слишком доверчиво отнеслась к словам Кристиана и его затаенным угрозам? Разве он похож на мужчину, который воспользуется мыслимыми и немыслимыми способами, чтобы забрать у меня моего ребенка? И хотя я ещё не до конца смирилась с мыслью о его существовании в моем животе, мне всё равно страшно подумать, что кто-то сможет отнять у меня то, что принадлежит мне. Я чувствую то же, что и в детстве, когда меня запугивал Игнат – несправедливость, которой я не могу противостоять.

Раздеваюсь до нижнего белья, мой взгляд прикован к собственному отражению в зеркале. Рисую ладонью в воздухе круглый живот, стараясь представить свое тело через восемь месяцев. Вчера я была на приеме у гинеколога и кажется, что всё то время, пока приятная женщина по имени Светлана, собирала обо мне информацию, выписывала направление на кучу анализов, а потом показывала мне на темном экране крошечную точку, уверяя, что это мой будущий малыш, я всё надеялась, что вот-вот проснусь и выдохну с облегчением.

Потому что я не хочу этого ребенка.

Потому что я к нему не готова.

Потому что любому ребенку нужна взрослая, состоявшаяся и осознанная мама, а я не такая. И, тем не менее, я очень боюсь, что его могут у меня отнять. Ведь Кристиан настроен более, чем серьезно. Он слишком внимателен к деталям, держится со мной уверенно и в меру напористо, но я не сомневаюсь, что его природная настойчивость в какой-то момент всё же пересечет эти невидимые границы. Потому что тот Кристиан, что был в зимнем домике, казался мне просто обаятельным мужчиной. Он спас меня от верной гибели, беззаботно смотрел со мной дурацкие фильмы, танцевал… Но здесь он другой. Настоящий хищник, готовый притвориться своим ради определенных целей. Разве ему так уж хотелось провести целые сутки в моей компании, трясясь в поезде? Его телефон обрывали звонки, когда только-только появлялась связь. Всякий раз он выходил из купе, вежливо извиняясь, а через несколько минут возвращался с таким выражением лица, словно не по телефону говорил, а собственноручно перерезал горло своим недругам. Он вырвал себя из своей деловой жизни только ради того, чтобы убедить меня в правильности и выгодности своего предложения. Конечно, такому человеку, как он, нужны наследники. Его семье принадлежит огромный бизнес и он не может быть уничтожен, выкуплен сторонним бизнесменом или раздроблен на части. Такое дело всегда остается в семье, а для этого нужно новое поколение.

Я бы могла сообщить папе и Натали о беременности. Прошлой ночью я только об этом и думала. Всякое ведь в жизни случается. Женщины в силах самостоятельно воспитывать своих детей, обеспечивать их и заручиться поддержкой близких. Это не так страшно, как кажется… Совсем не страшно. И мне почти ничего не мешает оставаться честной с людьми, которыми я очень дорожу. Почти ничего…

Излишнее внимание журналистов.

Грязные сплетни.

Неприятные последствия части этих сплетен на бизнесе Натали и папы.

Их полное во мне разочарование…

Кристиан знал, за какие рычаги нужно потянуть, потому что в зимнем домике я сама рассказала ему о себе слишком много. И его сложно в этом винить. Он спасает свою честь, обеспечивает огромное семейное дело наследником, чье будущее уже предопределено. Мой ребенок уже лишен возможности сделать выбор: в какой школе учиться, в каком университете получать высшее образование, кем стать. Когда ему исполнится три года, мы разведемся. Этот пункт будет прописан в нашем личном договоре о фиктивном браке, Кристиан обещал мне это. Я не знаю, кто этот документ будет составлять и имеет ли он хоть какую-то юридическую силу, но мне очень хочется верить, что Кристиан сдержит свое слово. Ни ему, ни мне не нужен этот брак. Он вынужденный, его формальность каждому из нас играет на руку. Вот только… что будет после?

Развить мысль не получается. Громкий звонок домофона разносится по всей квартире, сообщая о долгожданной гостье, от которой я не смогу скрыть пугающую правду. Набрасываю длинный шелковый халат и спешу в прихожую, чтобы открыть железную дверь. Едва касаюсь круглой кнопки, как тут же одергиваю руку. Внизу Платон. Его физиономия напоминает мне о минутах тихого ужаса. Когда я ехала, не зная куда, когда всё вокруг засыпало снегом, когда я не сомневалась, что моей жизни настал конец. Не отвечаю и просто жду, когда он решит, что меня нет дома и просто уедет. Но Платон звонит снова и снова, а потом пристально смотрит в камеру, будто зная, что я слежу за ним, и медленно указывает мне пальцем на мою машину, припаркованную недалеко от подъезда.

– Что тебе надо? – снимаю трубку.

– Поговорить, Кристина.

– Нам не о чем разговаривать. Уходи немедленно.

– Кристина, пожалуйста! Я пытаюсь дозвониться до тебя уже несколько дней, но ты не отвечаешь! Умоляю, дай мне возможность объясниться с тобой! Я чувствую себя виноватым и… Кристина, – с мольбой смотрит он в камеру, – пожалуйста. Для меня это очень важно.

– Недолго! – сдаюсь, глянув на часы. Вот-вот должна приехать Алина. – У меня есть дела.

Нажимаю на кнопку и с грохотом вешаю плоскую трубку на место. В конце концов, я ведь хотела разнести этого кретина в пух и прах, так почему бы не сделать этого прямо сейчас? Учитывая, что мне так погано на душе, я могу хорошенько оторваться на человеке, который причастен к безумным переменам в моей жизни. Может хоть чуть-чуть сделается легче.

Завязываю халат потуже, фиксирую волосы тонкой резинкой на затылке. Достаю из нижнего ящика тумбы пушистые теплые тапочки и вдруг слышу мужской голос за входной дверью. Вспоминаю, что её охраняет